Игорь Новиков — футуролог, популяризатор науки и глава киевского представительства Университета сингулярности. Он консультирует международные компании и проводит собственные исследования на пересечении поведенческой науки, экономики и сторителлинга. Говорим о том, как интернет вещей, большие данные, блокчейн, квантовый компьютинг, машинное обучение и искусственный интеллект изменят нашу жизнь, медиа и профессию журналиста.

Игорь, сохранится ли журналистика в нынешнем виде в будущем?

Ответ однозначный — нет. Эволюция во всех сферах уже закончилась. Мы приходим к необходимости революционной модели, и журналистика не исключение. Что необходимо сделать? Вернуться к истокам. То есть пересмотреть, переоценить задачи, которые стоят перед журналистом, смысл и миссию профессии. И уже потом, на базе этих ответов, не просто создавать новый формат издания, а реформировать всю сферу с нуля.

Ряд факторов уже сейчас довольно сильно бьёт по институту журналистики. Например, фейковые новости. На сегодняшний день существует ряд технологий, которые позволяют создавать фактически неотличимые от оригинала копии не только аудио или видео, но и в некоторых случаях даже ДНК. Практикуемый сегодня журналистами фактчекинг не будет выдерживать тест временем и технологиями. Фактчекинг можно заддосить. Потопить в таком количестве похожей на правду информации, что проверка перестанет работать.

Сегодняшний институт журналистики построен под определённые барьеры в информационном поле. Они влияют как на распространение информации, уже обработанной журналистом, так и на доступ к данным в целом. Большинство контента и программ, которые изучают слушатели профильных учебных заведений, были созданы в мире, в котором ещё рулили газеты и журналы, было ограниченное количество телевизионных каналов и не было того обилия информации, которое есть сейчас.

Если в нынешнем виде у сферы нет шансов, как она может измениться ради выживания?

Для меня самая важная технология трансформации журналистики — это блокчейн. Интернет и информационное поле, которое мы знаем сегодня, было построено по принципу распространения информации. Это был интернет информации, а не интернет ценности. Блокчейн позволяет не только прослеживать источник, но и брать копируемые, копипейстнутые биты и превращать их в уникальную, чуть ли не физическую единицу. Слияние больших данных и блокчейна приведёт к тому, что можно будет относительно просто докопаться до первоисточника и победить спам. 

Ещё один вызов — это компромисс между хайпом и фактажом. Из-за обилия информации просто фактажная информация уже не работает. Сейчас нужно кричать громко, просто и ярко. Пускай контент качественный, но если он не бьёт в эмоции в мире, в котором у тебя нет времени анализировать информацию, — он проигрывает откровенному популизму и фейкам. Я думаю, тут придут на помощь прорывы в социальных науках: поведенческой психологии, поведенческой экономике и социальной инженерии.

То, к чему мы придём, будет неким гибридом технологий, репутации и психологии. Журналист будет работать в первую очередь на свою репутацию, используя технологии, а потом, создав определённый бренд вокруг себя, защитив его, он займёт своё место в мире курируемого контента. А к нему мы обязательно придём, ведь общество уже начинает уставать от обилия источников информации. Хорошая аналогия — это музыка. Сейчас эта сфера пришла к курируемому контенту: рулит стриминг, подписочные модели и плейлисты. Мы уже не просто потребляем, а пытаемся, используя репутацию и информацию как инструмент, запрашивать чью-то помощь в сортировке океана информации. То же самое произойдёт и в журналистике.

Если мы говорим о будущем журналистики на блокчейне, то в таком случае может отпасть необходимость в разных медиа. Достаточно будет одной или нескольких платформ, которые будут сводить журналиста и пользователей, оплачивающих их труд.

И да, и нет. Я не верю в смерть таких крупных организаций, как журналы, телеканалы или медиаплатформы. Модель меняется с широкого профиля для узкой аудитории на узкий профиль для широкой аудитории. В такой модели очень классно приживается крупная организация — сообщество. Один журналист, который очень хорошо, качественно и с репутацией пишет только о Ляшко, никому не интересен. Человек хочет узнать всё состояние политики. Лучший способ объединить профессионалов узкого профиля для широкой аудитории — это собрать их вместе. В любой форме: сообщества, корпорации или издания. Поэтому я не думаю, что мы придём в мир индивидуальных блогеров. Сильно изменится рынок крупных компаний, но он не пропадёт.

Падение барьеров между потребителем и производителем действительно имеет место быть. Но я не думаю, что барьеры разрушатся настолько, что у нас будет мир peer-to-peer во всех сферах.

Сейчас роботы уже отлично справляются с новостями и прогнозом погоды. Есть ли варианты, что они зайдут и в другие сферы? Что тогда делать журналистам?

Скорее всего, так и будет. Вопрос профессии и технологической безработицы, смены института распределения благосостояния стоит остро и будет становиться всё актуальнее и актуальнее ближайшие 5–10 лет. Да, роботы заходят. Но когда-то во всём мире обувь производилась только ручным трудом. Потом мы научились производить её с помощью конвейера. Что произошло с изделиями, созданными руками? Они стали нишевым товаром и выросли в цене.

Конкуренция на рынке возрастёт. Придётся конкурировать не только с другими журналистами, блогерами и лидерами мнения, но и с искусственным интеллектом, компьютером. Это 100 %. В этом нет ничего плохого, естественно отсеются bad apples — непрофессионалы. Как я уже говорил, имеет смысл пересмотреть причинно-следственную связь нахождения в профессии. Почему ты журналист, зачем тебе это нужно, что ты хочешь сказать, в чём заключается твоя мотивация? Чем ты лучше робота?

Я не знаю, как много читателей наблюдали за последней презентацией Google, где была показана система Duplex.

Это виртуальный ассистент, который столкнулся с реальным миром. Были продемонстрированы два звонка: один в ресторан, а второй в парикмахерскую. Для многих экспертов важен вопрос прохождения теста Тьюринга. И Duplex его нишево, но неоспоримо прошёл. Мы увидели со сцены, что робот может обмануть человека.

Не думаю, что это приведёт к восстанию машин, но регуляторная политика будет изменена. Роботы, которые будут входить в нашу повседневную жизнь, даже там, где они способны нас обмануть, будут представляться и говорить: «Вы имеете дело с роботом, ботом, виртуальным ассистентом и т. д.».

Существует заблуждение широкой публики об искусственном интеллекте. Профессионалы подразумевают под ним каскады нейронных сетей. Алгоритмы, хоть и похожи на интеллект, но таковым на данный момент не являются. Другое дело, что любая логическая цепочка развития сферы, которую мы доведём до конца, покажет, что скорее всего мы получим Бернарда (робот-андроид из сериала «Мир Дикого запада». — Ред.), Скайнет и так далее. Но пока этот вопрос не актуален.

Нейронки уже легко заменяют лица настоящих людей, а система motion capture синхронизирует их речь и движения. Есть видео с четырьмя Обамами, где очень непросто вычислить настоящего экс-президента. Как различать оригинал и фейк?

Есть ряд простых и сложных способов. У меня два фаворита. Первый — это контекст. Я довольно долго выстраивал свою ленту Твиттера таким образом, чтобы отразить все точки зрения на разные ситуации: как в количественном, так и в качественном отражении. В количественной репрезентации видно, какие агентства подхватили новость, а какие нет. Фейк очень редко подхватывают все, за исключением отдельных случаев вроде убийства Аркадия Бабченко. В зависимости от масштабов новости можно понять вероятность фейка. Также я вижу, как эта новость подаётся с точки зрения заголовков. Второй способ — сужать свой профиль и углублять знания до тех пор, пока не научишься без сложных систем понимать, что правда, а что нет.

В этом процессе не работает оперативность. Фейк хорошо подхватывается теми, кто пытается первым подать информацию. И вот тут обилие источников информации и данных играет не только в минус. Сложно создать качественный фейк, который обманет всех. Я не зря вспомнил историю с Бабченко. Почему? Да, львиная доля мирового информационного сообщества была обманута. Но нашлись люди, которые заметили качество крови, нереалистичность слитой в сеть фотографии, неправильность тайминга... Выход за паттерн.

Я думаю, что спрос сформирует предложение по системам контекстного анализа. За счёт использования тех же открытых и не совсем открытых больших данных и каскадов нейронных сетей. Они скажут: смотрите, это правда. Здесь вероятность фейка крайне мала. Либо наоборот — это ложь, потому что то и то не так. Пример: недавно я запостил скриншот Соловьёва, где Ким Чен Ын улыбается на фото, встречая Лаврова. Сети понадобились считанные минуты, чтобы заметить, что это фотошоп.

Мы уже аутсорсим фактчекинг. Довольно сложно врать, когда на тебя смотрят миллионы глаз. Как консультант по социальному инжинирингу и защите от него, могу сказать, что обмануть на какое-то время можно дёшево и становится всё легче. А вот качественно и надолго — практически нереально.

Какие технологии уже могут менять медиа и какие будут менять завтра?

Все технологии, все изменения в социальных науках, бизнес-методологиях и перемены в обществе. Есть глобальная синергия. Журналистика — это рупор донесения и модерации информации. Информация относится абсолютно ко всем технологичным сферам. Причём эта взаимосвязь работает в обе стороны. Как виртуальная реальность создаст дополнительную площадку для распространения информации, так и то, как мы распространяем информацию о виртуальной реальности, повлияет на её развитие.

Если выбирать приоритеты — это интернет вещей, большие данные, блокчейн, квантовый компьютинг, машинное обучение и искусственный интеллект как источники и доступ к информации. Как площадки — дополненная и смешанная реальность, чуть позже виртуальная. С точки зрения существующей экосистемы о прикладных кейсах ещё рановато говорить. Только недавно Apple анонсировали условный мультиплеер для разделения дополненной реальности. Эта функция уже может вывести технологию в масс-маркет.

Сейчас я бы посмотрел на использование чат-ботов и машинного зрения. Во время королевской свадьбы новостные агентства использовали систему распознавания лиц для получения информации о гостях. Это уже актуально. Или анализ данных: абсолютно все, начиная от Reuters и заканчивая АНБ и даже товарищами «из-за поребрика», пользуются им и нейронными сетями. Интересно посмотреть на интеграцию блокчейна. Когда он уйдёт из хайповой зоны в зону повседневного применения, я думаю, это будет фундаментальная технология для новостных изданий.

Как использовать большие данные в журналистике?

Сейчас стираются границы между профессиями. Например, классические юристы смотрят на смарт-контракты и говорят: «Мы же не программисты». Но если они не будут программистами, то у них не будет работы. То же самое с журналистикой. Большие данные — это окно возможностей для журналистов. Вопрос в том, зачем они тебе нужны и как ты их будешь использовать. Это творческая задача, которую должен решать не я или стартапы в Долине, а сами журналисты. Майндсет, который мы исповедуем в университете: если ты видишь проблему, то это классная возможность заработать денег.

Что читать / смотреть, чтобы быть в курсе новых технологий? Wired, TechCrunch?

Wired, TechCrunch, MIT Technology Review, Harvard Business Review — достаточно посмотреть у меня в Facebook, кого я обычно перепощиваю. Я ими пользуюсь больше как новостными изданиями, чуть меньше как аналитическими. С точки зрения профессионала их аналитика довольно посредственна: они говорят для широкой публики об и так ясных вещах. Но как источники не только breaking news, но и изменения контекста они очень крутые.