Любой сильный инструментарий постепенно оказывается в систематике достаточно сильного законодательства, чтобы не сказать паутине. Даже информационные войны уже подпали под серьезное юридическое обеспечение, особенно в вопросе «когда именно на войну информационную можно отвечать войной физической».

Тим Ву, профессор-юрист из Колумбийского университета, занят исследованием медиа функционирования. Главной темой, с которой он вошел в теорию медиа, стала сетевая нейтральность, нейтральность Интернета (см. его статьи). Базовая статья Тиму Ву на эту тему называется «Нейтральность сети, дискриминация бродбенда» (см. также здесь и здесь).   Он по сути означает отделение операторов от сети, которые начинают накладывать на нее свои правила. Нейтральность по его мнению не является простой. Даже если она является таковой в начале, то со временем будет возникать множество проблем.

Сетевую нейтральность трудно удержать в мире, где существуют экономические, политические, социальные конфликты. Нейтральности нет даже в рамках одной страны, тем более она трудно достижима в рамках всего мира, который обладает не только большей сложностью, но и правом игроков на относительно самостоятельные действия.

Э. Паризер, как и многие другие, поддерживает этот подход важности сетевой нейтральности. Он говорит: «Это очень важно, поскольку Интернет был построен на принципе, что он может нести самые разные типы информации. И его реально не волнует, какую информацию он переносит. В нем нужно быть уверенным, что она дошла из пункта А в пункт В. В этом Интернет. Это тип социального контракта между всеми  машинами в Интернете, который утверждает: "Я несу твою информацию, если ты несешь мою, и мы оставляем людям на краю сети - у твоего домашнего компьютера или у компьютере, которому ты посылаешь информацию - решать, что значит эта информация". Это принцип нейтральности сети. Он реально лежит в основании идеи Интернета».

Сегодня идет очень серьезная борьба за сохранение сетевой нейтральности [см. здесь, здесь и Эйк ван Н. О сетевом нейтралитете 1.0, 2.0, 3.0, и 4.0]. Параллельно интернет все время рвется к разным вариантам платной формы, что в сильной степени подрывает его статус как открытого механизма.

В своей книге, которая переведена на русский под названием  «Главный рубильник», Ву говорит о двух типах инноваций - поддерживающих и прорывных [Ву Т. Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета. - М., 2013]. Именно прорывные создают новые рынки, меняя потребительские характеристики. Он пишет об эпохе радио, которое при его появлении воспринималось точно так, как сегодня Интернет - как спаситель  и благодетель всего человечества. Телефон, радио, кино и другие - все они проходят путь от как бы случайного изобретения, развитие которого завершается монополизмом на рынке. Сначала вход в радиопространство был очень дешевым, потом ситуация меняется. Та же ситуация сопровождает и кино, и телевидение, и Интернет.

Ву пишет: «Эти колебания информационного бизнеса между открытостью и закрытостью так типичны, что я назвал это явление Циклом. А чтобы понять, почему он возникает, нужно выяснить, каковы сущностные и исторические отличия индустрий, построенных на информации, от тех, что основываются на прочих ресурсах».

Идея понятна - попытаться описать производство нематериальных ценностей так, чтобы понять, есть ли в этом производстве и распространении принципиальные отличия от производства и распространения материальных ценностей.

Еще одна важная фраза, характеризирующая сегодняшний день: «Сетевой эффект только усилился под влиянием фактора глобальных рынков. Какой бы ни была власть монополий в национальном масштабе, именно потенциальный выход на мировые миллиардные рынки наиболее прямо связан с заоблачной стоимостью интернет-гигантов. Чисто теоретически существует момент, когда на преимущества масштаба начинает влиять закон убывающей доходности, но, видимо, мы его пока не достигли. А Google, Facebook и им подобные еще не получили тяжелых уроков от иностранных регуляторов или конкурентов, несмотря на относительную суровость регуляторов конкуренции в Европе и на намерение Китая создать собственных интернет-исполинов. По большей части американские компании ведут бизнес, где хотят, в то время как только горстка неамериканских игроков оказались достаточно крепкими, и уж совсем немногие смогли бросить вызов американскому доминированию в интернете».

И далее: «Мы уже привыкли к его открытости, но если выяснится, что Цикл действует на него точно так же, как и на все предыдущие информационные сети, то фактические последствия окажутся для нас настоящим ударом. И уже есть признаки того, что старые добрые времена абсолютно открытой сети подходят к концу».

Тим Ву описал почти как закон природы переход от изобретения к монополии и проиллюстрировал это всеми медиа, которые возникли на наших глазах. И, вероятно, можно говорить, что это скорее экономический закон, а не закон информационный. Практически везде изобретение является уделом одинокого гения, которого затем подхватывает для развития какая-то корпорация.

Ву вспоминает О. Хаксли, который хвалил американское массовое производство товаров, но считал, что это невозможно для нематериальных вещей. Неоднократно вспоминает и экономиста Шумпетера, который считал, что инновации напрямую связаны с экономическим ростом. Особенно  интересно он повествует о возникновении и развитии киноиндустрии, там точно таким же был цикл от любителей до бизнесменов-монополистов. И близкое к нарушению принципу сетевой нейтральности Интернета ситуация, когда кинопроизводство в одной связке с кинотеатрами. Законом информации в отличие от вещей он считал следующее: чем чаще нечто применяется, тем ценнее становится. К примеру, о туфлях так нельзя говорить, поскольку они в результате только развалятся.

В одном из интервью Ву раскрывает основные мысли своей книги: «Существует повторяющаяся модель у американских информационных монополистов. Новое изобретение создается прорывным изобретателем и далее проходит период  открытости, предпринимательской активности, тип прорыва, а потом в конце концов и вполне типично появляется сильный игрок, который объединяет всю индустрию в прочную монополию. Это повторяется для радио индустрии, ранней телефонной индустрии, индустрии кино, а сегодня все это может повториться в интернет индустрии»

На вопрос «а как же может кончиться такой цикл?», Ву отвечает: «Когда монополия установлена, она разбивается новым изобретением. Так телеграфная империя была разрушена телефоном, а  иногда правительство входит и разрушает ее. Разрушение AT&T и разрушение Голливуда являются двумя основными примерами».

Он также возвращается к своему принципу сетевого нейтралитета: «Сетевой нейтралитет, как я предполагаю, является управляющим принципом сегодняшнего Интернета. Сетевой нейтралитет в первую очередь норма. И часто норма является более важной, чем закон. Не является неважным, что думает конгресс, но это близко к несущественному. И причиной является то, что если AT&T завтра заблокирует Google, никто не воспримет этого. Таким образом сетевой нейтралитет и его признание в Интернет пространстве является прототипом будущего принципа разделения».

Как видим, борьба по поводу Интернета не только не уменьшается, а возрастает. И если одни страны борются за то, чтобы ужесточить пользование Интернетом, эти исследователи призывают к обратному, стремясь сохранить Интернет как свободное пространство.

Еще один профессор-юрист Зиттрейн, на этот раз из Гарварда, выступает с книгой, у которой весьма многообещающее название «Будущее Интернета и как его остановить» (Zittrain J. The future of internet and how to stop it. - New Haven - London, 2008). Эту книгу ставят в один ряд с книгой Т. Ву. Это связано с тем, что Зиттрейн также видит опасность управления интернетом со стороны больших корпораций. Интернет и компьютер он рассматривает как «порождающие» технологии, которые могут существовать без разрешения корпораций или правительств.  Однако такой интернет несет в себе вирусы и другие отклонения, чем склоняет людей к более удобным приложениям со стороны компаний, где этого не будет.

Зиттрейн определяет порождающие технологии следующим образом: «"системная способность производить неожидаемые изменения с помощью нефильтруемых дополнений от широкой и разнообразной аудитории». Мы можем назвать это, наверное, живой системой. Он пишет, что они не лучше принципиально, чем негенеративные. Однако «генеративный инструментарий полезнее на индивидуальном уровне. Генеративные системы являются наборами инструментов и практик, которые развиваются среди больших групп людей». В книге Зиттрейн подчеркивает, среди прочего, революционность идеи отделения программного обеспечения от «железа». И это также способствует  генеративности как принципу. Он также считает, что генернативные технологии не способствуют прогрессу, если  под ним понимать только рост благосостояния. Генеративные технологии способствуют изменениям. Защиту будущего Интернета он видит в сохранении этой его генеративной способности.

На отмечаемую им особенность можно найти аналогию - игрушки Лего, которые позволяют ребенку выйти за пределы ограниченного набора и самому попытаться сделать нечто, заслуживающее интереса. Генеративная технология - это тот же конструктор Лего, только для взрослых.

Еще один юрист, на этот раз из Бостонского университета, Дж. Бессен выступил со статьей о передаче технического знания (см. тут и тут, см. ее высокую оценку).  Речь идет о том, что цена передачи знаний невелика, большой является цена формализации знаний, чтобы оно стало доступным для обучающихся. Бессен сравнивает сотни экспериментов, которые оказались сведенными в одну таблицу Д. Менделеева. Неформализированное знание может присутствовать открыто, к примеру, в средневековых профессиональных цехах, но оно закрыто для чужих. То есть открытость сама по себе не является показателем доступности, знание еще должно быть формализованным.

В газете New York Times Зиттрейн выступил со статьей по поводу защиты индивидуальной репутации в Интернете. Проблему он видит еще и в том, что поисковики рассматривают личные имена как простую информацию. Он пишет: «Гугл и компания не поняли еще, насколько значимым является то, что первые страницы поиска важны для того, чье имя запрашивается. То, что они помещают на этой странице, больше всего на свете задает незнакомца в оценках других».

Он считает, что «право быть забытым», такая юридическая формулировка появилась в Европе, имеет неверное название. Это право не показывать линки в поисковых машинах, которые ведут к негативной информации.

Зиттрейн увидел опасность интернета и в том, что сети могут подтолкнуть людей к тому или иному результату выборов. В Фейсбуке в день голосования было размещен призыв пойти на ближайший участок вместе с фотографиями ваших шести друзей, которые уже проголосовали. Это привело к увеличению голосования всего лишь на 0.39% больше, чем в контрольной группе, где не было подсказки от друзей. Но даже это число может быть решающим, поскольку это объявление увидели десятки миллионов.

Свою озабоченность данной проблемой Зиттрейн объясняет следующим образом. Однажды Цукерберг может проснуться и решить, что победить в стране должен конкретный кандидат. Он легко может понять, кто готов за него проголосовать и поднять на голосование именно этих людей.

За Зитрейном есть и «хвост», который подметили журналисты. Он, как и некоторые другие профессора, исследующие Интернет, получают гранты от соответствующих Интернет компаний. По этой причине «чистота» их борьбы против таких компаний или поддержка их оказывается под вопросом.

Сегодня свободный мир интернета все больше вступает в противоречие с зарегулированным миром реальным. Понятна потребность в сохранении этой свободы. Но одновременно становится ясным, что множество конфликтных позиций между этими двумя мирами законодательство будет решать не в пользу свободы, а в пользу закона, что будет нести одновременно огромные потери.