Тема беседы с сексологом Эдуардом Ливинским назрела после публикации интервью Геннадия Деревянчука, активно обсуждавшегося читателями «Медиаграмотности». В своем интервью заместитель главы Национальной экспертной комиссии по вопросу защиты общественной морали выразил мысль, что мультфильм SouthPark не должен транслироваться по отечественному телевидению, а люди, ответственные за его трансляцию, могут быть привлечены к уголовной ответственности. Причина – контент одной из серий телепродукта, в котором эксперты НЭК обнаружили «элементы детской порнографии». К тому же г-н Деревянчук выразил мысль, что мультфильм может побудить детей, которые увидят его, превратиться в геев.

Так ли это и какую роль в формировании сексуальных предпочтений играет медиапространство, рассказывает врач-психоаналитик Эдуард Ливинский.

– Выбор полового объекта в большей степени обусловлен воспитанием. И есть лишь мизерный процент людей с генетическими отклонениями (изменение уровня особой группы половых гормонов, влияющих на сексуальный выбор), но это уже по части медицины. Во всех остальных случаях – это психологическая проблема.

Детям до 3,5–4 лет все равно, какого они пола. Лишь бы их пол был приемлем в рамках семьи. До этого возраста дети выбирают тот пол, который в семье является ведущим, т. е. доминантным. Это так называемый «пол воспитания». Он имеет очень важное значение для формирования ребенком своей половой идентичности. Если в семье лидер мама, то мальчик захочет быть девочкой.

К 4 годам ребенок понимает, что пол не может изменяться по выбору. И теперь из этого открытия дитя оценивает все свои удачи и неудачи. Теперь для него важно, кто выступает принимающим объектом: кто любит, одобряет и принимает его. И может получиться так, что девочка выбирает объектом папу и формирует свою психику под отцовские установки. Во взрослой жизни она может проявлять их, устраивая отношения с женщиной и принимая на себя роль мужчины. Если родители (особенно мать!) блокируют возможности мальчика (устраивают ему психологическую кастрацию), то у него может сформироваться настолько сильный страх быть кастрированным в реальности, что такой мальчик будет пугаться одного только вида женщины. И будет выбирать «полноценные», не кастрированные как женщина, объекты, то есть мужчин.

Во время подросткового периода границы половой идентичности несколько расшатываются из-за повышения уровня половых гормонов. Подростки носят одежду унисекс. Мальчики отращивают длинные волосы, вставляют себе серьги (вплоть до женских символов – кольцо в ухе). Девочки делают пирсинг, короткую стрижку, обувают армейские сапоги, носят какие-то устрашающие амулеты и т. д.

К 21 году оканчивается поздний подростковый период и сексуальность «устаканивается». К 24 годам женщины и к 26-ти – мужчины становятся уже взрослыми, сформировавшимися людьми.

– Нередки случаи, когда нетрадиционая сексуальная ориентация является не более чем составляющей имиджа. Особенно отчетливо это видно в среде людей творчества. Или гомосексуализм даже в этом случае подразумевает выбор и формы сексуального удовольствия?

– Конечно, может быть и так. Если в общественной среде допустимы имиджевые вещи, связанные с нарушением половой самоидентификации, то тогда, естественно, молодой человек, желая получить статусность в обществе, выберет именно такую «псевдоимиджевость» и такую же форму сексуальных отношений как способ получения сексуального удовольствия.

Кроме того, это может носит протестный характер: я протестую против принижения моей индивидуальности! Если мы собираемся эпатировать общество, протестовать против него, заявлять о своей самостоятельности, то сексуальность может быть площадкой, где все это будет реализовываться. Человек в форме своей сексуальности находит способ протеста и способ полового удовлетворения так, как он этого хочет. Пусть и противоестественным способом. И в данном вопросе нарушение половой идентификации, связанной с воспитанием в семье, станет «подспорьем».

Например, я знаю семью, где мальчика воспитывала мама, бабушка и тетя, которая никогда не была замужем. По выходным еще и крестная приходила. Не удивительно, что этот мальчик вырос женоподобным и для него идеал – мужчина. Он делает выбор, исходя из своих внутренних потребностей. Перед нами возможный (только возможный!) пассивный гомосексуалист.

– Вы отнесли гомосексуальные половые связи к противоестественному. Кто определяет, что является естественным, а что нет?

– Общество. У нас существуют общественно признанные сексуальные формы: человек должен размножаться, поэтому секс для рождения детей – это норма общественная.

Наряду с этим существует и норма пары: здесь партнеры могут выбирать ту форму сексуальных отношений, которая в общественной жизни считается противоестественной. Например, оральный секс (исходя из того, что это не нужно для продолжения рода, а коль так, то эта форма сексуального удовлетворения выпадает из общественной нормы).

И замыкает тройку индивидуальная сексуальная норма. Это – то, что для каждого конкретного человека является приемлемым.

Все эти нормы вложены одна в одну, как матрешки.

– Но если мы говорим о том, что основную и главную роль играет семья, то может ли медиапространство влиять на выбор человека? Или темы гомосексуализма на экране условно безопасны для тех, кому посчастливилось не быть задавленным воспитанием?

– Медиапространство может сформировать ребенку фон реализации его потребностей. Если есть медиапродукт, который преподает гомосексуальные отношения как общественную норму, то мальчику не нужно соотносить свою индивидуальную норму с общественной. Наша демократия в медиа привела к тому, что индивидуальное начинает диктовать условия общественной норме. И последняя размывается.

Для большего понимания. С точки зрения женщины, мужчина-гомосексуалист – это колоссальное преступление, это даже не болезнь (смеется). Ведь традиционные сексуальные отношения – общественная норма. Если для мужчины секс это всего лишь функция на определённое количество минут, то для женщины секс и деторождение – содержание жизни.

Но мужчина-гомосексуалист будет считать преступлением выбор женщины в качестве сексуального объекта. И преступление это будет против его личности. А право личности сейчас стоит выше, чем право общности. И между этими правами происходит борьба. Сексуальность становится площадкой, на которой это право может отстаиваться на основании физиологической потребности человека. И медиапространство может либо способствовать реализации нормальной половой ориентации, либо не способствовать. Поэтому ребенку, у которого половые потребности не являются жестко детерминированными, не стоит преподносить гомосексуальные отношения как общественную норму.

– Насколько серьезными могут быть последствия увиденных гомосексуальных отношений?

– Тут нужно понимать важность полученных в семье установок, где и как ребенок может себя реализовать. Сексуальность –это вторая по значимости категория Я. Первая – это «Я есть». После осознания этой категории приходит вторая – «Кто есть Я» (мальчик, девочка). И признание значимости пола является показателем признания своего психического Я. Пол является важнейшей психической категорией как признание нормальности, хорошести (!) своей телесной половой принадлежности (идентичности). В дальнейшем все зависит от установок общества.

К примеру, у греков гомосексуальные отношения являлись нормой. Мальчиков шести лет отдавали на воспитание мужчинам, которые их учили воевать, передавали жизненную мудрость. Секс считался способом передачей опыта от старшего к младшему. И это была норма. В нашем обществе другие нормы.

Поэтому медиапродукция, которая популяризирует гомосексуальные (впрочем, как и любые другие сексуальные) отношения, может сильно травмировать ребенка. Если мы фиксируем интерес ребенка на сексе раньше полового созревания, то его психика начинает развиваться по линии сексуальности. Органом получения удовольствия становятся сексуальные органы, а не органы мышления. Это даже не вред, это насилие над психикой индивидуума (субъекта, личности и т. д.).

К слову, криминальные зарисовки и сюжеты тоже сильно влияют на детей. Надо помнить, что медиапространство – это стереотипы поведения, которые являются общественно приемлемыми. Если это опубликовано, оглашено, то становится своего рода нормой. Хотя, может быть, и осуждаемой. Но общество всегда имеет двойную мораль. К примеру, можно долго говорить о правах человека, а потом устроить налоговый кодекс и сделать большую часть населения нищими.

Медиапространство как раз и является той площадкой, на которой обсуждаются стандарты общества, здесь присутствует большое количество точек зрения. Но плюрализм мнений не означает, что каждое мнение действительно верно, что оно отвечает реальности и потребности человека.

Задача медиа – помочь научиться разграничивать, где индивидуальная норма, допустимая в рамках пары, а где – общественно необходимая для выживания человечества форма сексуальных отношений. Диалектику единичного и общего еще никто не отменял. Незнание законов диалектики еще не повод единичному присваивать значение общего. И, возможно, не стоит выставлять проблемы своего индивидуального воспитания на всеобщее обозрение? Сексуальное есть интимное, а личное не подлежит тиражированию на публику. Элитарность связана не со вседозволенностью, а с ответственностью. Иначе она утрачивает всякий смысл. Медиадемократия – это не произвол недоучек.

Взрослый сам несет ответственность за свои половые пристрастия. Ребенок не в силах с этим справиться потому, что он ребенок, и задача взрослого – вначале дать возможность сформироваться психике ребёнка, а только потом обременить её столь ответственным выбором.

Если углубиться в тему, то почему у нас нельзя рекламировать сигареты и алкоголь, а секс – можно? Для взрослых – пусть, на закрытом канале или в ночное время. Но если этот продукт становится доступным детям, он превращается в бомбу замедленного действия. Дети не в состоянии отличить, что это норма индивидуальная, а не общественная. У них еще нет нужного мыслительного аппарата.

– Учитывая, что взрослым человек становится минимум к 24 годам, к какому возрасту у ребенка появляется уже какая-то сознательная оценка?

– До 12 лет ребенок пользуется фантазийными механизмами суждения. Он не осознает последствий своих фантазий. И, на мой взгляд, задача медиапространства – не размывать границы личности, а формировать их.

Для ребенка все, что показывает взрослый, – норма. Мы должны понимать, что в 90% своего обучения ребенок копирует поведение взрослых, и только в 10% делает сознательный выбор. Демонстрируемая на экране форма поведения для ребенка является единственно приемлемой.

Рассмотрим, к примеру, подростковый период – период гиперсексуальности. В нем есть фаза сексуального экспериментализма: ребенок хочет знать, что можно делать со своими половыми органами. Увиденное на экране или в интернете может приводить к совершенно разным вещам. Например, подросток попытается проделать все это с другим человеком. Последний при этом лишается права сопротивляться. А если сопротивляется, то его могут принудить. Подростку трудно разграничить, где сексуальная агрессия, а где приемлемая в личных отношениях сексуальная активность.

Со своими детьми я стараюсь обсуждать все, что они смотрят по телевизору. Даю возможность сравнить альтернативные точки зрения, чтобы ребенок мог понять, что есть и другие варианты. Способность человека делать выбор, сознательно тестировать, градировать медиапродукт надо воспитывать, но прежде это надо уметь самому.