Автор – Карлос Сколари, Concell de l’Audoivisual de Catalunya, перевод – Владимир Степанов

Экология медиа -- молодая дисциплина: ее история берет отсчет с начала 1970-х гг. Этот научный подход кажется на первый взгляд пестрым и эклектичным, объединяющим методы социологии, анализ культуры, теорию систем в духе точных наук. Испанский исследователь  Карлос Сколари, преподаватель Департамента коммуникации Universitat Pompeu Fabra, опубликовал в июне 2010 года в журнале Quaderns del CAC обширный очерк, посвященный медиаэкологии - ее истории, предпосылкам возникновения, наиболее ярким исследователям и основным положениям.

Теории коммуникации классифицировались по-разному: в зависимости от дисциплины, которая занималась изучением коммуникации (социология, психология, антропология и др.); подхода (когнитивный, системный и проч.); уровня (межличностный, групповой, институциональный, массовый и т.д.); эпистемологических предпосылок (эмпирические, критические) или имплицитных концепций коммуникационных практик (риторические, семиотические, феноменологические и др.) (Крейг, 1999). (…) В этой статье предлагается новая классификация: генералистские и специализированные теории. 

Общие (генералистские) теории предлагают создание интегрированных, глобальных схем, объясняющих все процессы, которые влияют на коммуникацию. Хотя теорию, которая бы объясняла все и сразу невозможно вообразить, очевидно, что некоторые теоретические построения тяготеют к интегрированному подходу и предлагают очень масштабные модели. Среди подобных генералистских теорий – Политэкономия коммуникации и культуры, которая занимается процессами производства, распространения и потребления информационных продуктов, не забывая об анализе культурного производства (Моско, 2009; Голдинг и Мэрдок, 1997). Теория информации Шэннона и Уивера также предложила очень простую, генералистскую модель, объясняющую процесс коммуникации (передатчик, канал, сообщение, приемник и т.д.) 

Специализированные теории делают акцент на отдельном аспекте коммуникационного процесса, оставляя другие без внимания. Теория слабого медиавоздействия, новостей, повестки дня или семиотические модели относятся к типу теоретизирования, который стремится объяснить небольшой кусочек коммуникационного универсума. С другой стороны, научные дискурсы в сфере коммуникации всегда демонстрировали тенденцию к изолированному изучению медиа, их четкому разграничению на «телевидение», «радио», «кино» и так далее. Семиотика пошла по этому пути. Вот почему существует «семиотика кино», «семиотика телевидения» и другие направления. 

Если мы будем отталкиваться от этого противопоставления – генералистских и специализированых теорий, – то нам не составит труда найти место для медиаэкологии:

это расширенная теория, которая охватывает, в зависимости от предпочтений исследователя, почти все аспекты коммуникационных процессов, от взаимоотношений между медиа и экономикой до изменений в процессах восприятия и мышления у индивидов, которые подвергаются воздействию медиатехнологий. 

В то же время, медиаэкология не фокусируется на каком-то одном типе медиа – это теория, которая охватывает все аспекты существования медиа в принципе. Этот подход не ограничен во времени: научная рефлексия начинается со времен перехода от устной к письменной речи и тянется вплоть до нынешней неспокойной цифровой эпохи. 

Обычно, когда речь заходит о сообществе ученых, стоящих у истоков науки – своеобразном «Невидимом университете», вспоминают группу, которую организовали Джордж Бэйтсон, Поль Вацлавик, Рэй Бердвистел и Эдвард Хол в 1970-х гг. Однако, в истории медиаэкологии был период научного остракизма, из-за которого она оставалась в тени несколько лет. 

Известная монография «Ferment in the Field», опубликованная в The Journal of Communication в 1983 году о состоянии научного поля, целиком ее игнорировала. Спустя десять лет произошел аналогичный случай (в печати появилась работа «The Future of the Field I and II», 1993 г.) 

Зажатая между эмпирическими исследованиями и критическими подходами, медиаэкология никак не могла найти местом в научной среде. Однако, шаг за шагом медиаэкологи становились на ноги: сегодня у них существует собственная организация (Ассоциация медиаэкологии, МЕА), научный журнал («Исследования медиаэкологии», Explorations in Media Ecology) и членство в таких организациях как Международная ассоциация коммуникации (ICA). В этой главе мы совершим короткий экскурс в историю развития этого направления исследований коммуникации. 

Начиная с 1960-х гг. формирование экологического взгляда на медиа и коммуникацию шло параллельно с распространением экологических идей в целом. 

Хотя официально концепт «медиаэкология» предложил Нейл Постман в свой речи на Национальном съезде преподавателей английского языка в 1968 году, ученый признавал, что еще в начале десятилетия термин ввел Маршал МакЛюэн – в то время его талант блистал особенно ярко (книги «Галактика Гуттенберга» и «Понимание медиа» вышли в 1962 и 1964 гг.). Впрочем, другие исследователи предпочитают все же отдавать пальму первенства Постману (Лум, 2006, 9). Как бы то ни было, в своей речи Постман определил медиаэкологию, как «учение об экосистемах» (“the study of media as environments”).

Можно сказать, что Постман совершил рывок от метафоры к теории или, лучше сказать, прошел путь от использования термина исключительно в переносном значении к началу демаркации научного поля. 

Постману приходилось отстаивать свои идеи: в 1971 году он создал первую учебную программу в Нью-Йоркском университете, проложив медиаэкологии дорогу к институтализации как науки. 

Кроме семантики термина «медиаэкология» стоит коснуться ее концепции. Ясно, что она стремится интегрировать различные компоненты и процессы технической, социальной, коммуникационной сфер. Медиаэкология возникла не внезапно от гениального озарения МакЛюэна или Постмана. Точно так же как Борхес писал о Кафке и его предшественниках («сколько же писателей невольно «кафкали», пока не родился сам Кафка?»), мы можем сказать и о ряде исследователей, который «маклюэнизировали» до появления МакЛюэна на научном горизонте. 

1.1. Предшественники 

Все тексты, посвященные медиаэкологии, единогласно признают существование первого поколения исследователей – «предшественников». К началу 1970-х гг. математик Гарольд Вильям Кун (не путать с эпистемологом Томасом Куном) отнес Льюиса Мамфорда, Жака Эллюля, Зигфрида Гедиона, Ноберта Винера, Гарольда Инниса, Маршалла МакЛюэна и Ричарда Букминстера Фулера к числу «постиндустриальных пророков» -- в книге The Post-Industrial Prophets: Interpretations of Technology (1971 г.) Этот список стоит дополнить другими именами, например, Эрика Хейвлока. Давайте кратко обобщим наиболее заметные идеи «предшественников». 

Льюис Мамфорд (1895-1990): Медиаэкологи без колебаний признают работу ученого «Техника и цивилизация» (1934 г.) в качестве фундаментальной для этой науки. Всю жизнь Мамфорд разрабатывал исследовательскую, мировоззренческую, экологическую программу, основанную на трех китах: урбанизация/ массовая коммуникация / технология. В труде «Техника и цивилизация» он создал картину технологической эволюции, начиная с эотехнической фазы (общество ремесленников), которая перешла в палеотехническую (индустриальное общество, основанное на энергии паровых машин), а затем – неотехническую фазы («общество электричества»). Мамфорд провел параллель между органическими и техническими процессами, что позволяет отнести его к числу ученых-первопроходцев, впервые взглянувших на технологическую культуру в ракурсе экологии, опираясь на такие концепты как «жизнь», «выживание», «размножение» -- вместо механистического подхода, оперирующего концептами «порядок», «эффективность», «энергия». «Техноорганические» идеи Мамфорда непросты и актуальны, особенно после Второй мировой войны, когда исследователь заострил проблему растущей дистанции между биологическим и технологическим в связи с ужасающими процессами механизации и индустриализации (Стрейт и Лум, 2006). 

Жак Эллюль (1912-1994): Более известный своими работами в сфере социологии, а не коммуникации, Эллюль пытался скрестить марксизм и христианскую теологию. Его обеспокоенность процессами дегуманизации дает ему право быть в числе «отцов-основателей» медиаэкологии. Исследователи медиа ссылаются на две его работы: «La technique ou l’enjeu du siècle» (1954 г.) и «Propagandes» (1962 г.). Далекий от луддитских, антитехнологических настроений, Эллюль поднял проблему замены моральных ценностей технологическими; изучая пропаганду, он пришел к выводам, что сила убеждения, которой обладают образы, выше, чем у более традиционных коммуникационных технологий, основанных на Слове (дебатах). Можно сказать, что силу слова Эллюль ценил выше, чем силу образов – позднее этот тезис обрастет негативными коннотациями. Несмотря на отдельные расхождения – Эллюль считал, что МакЛюэн слишком много внимания уделяет медиа, оставляя в стороне социальные аспекты, в то время как канадский исследователь и его коллега Уолтер Онг не соглашались, что образы вытесняют слова, а устная культура – письменную – эклектичная и междисциплинарная работа Эллюля стала важным трудом для медиаэкологов (Клювер, 2006; Христианс, 2006). 

Гарольд Иннис (1894-1952): Наравне с Маршаллом МакЛэном Иннис считается одним из самых значительных представителей Торонтской школы. Некоторые известные исследователи медиаэкологии, такие как Нейл Постман или Джеймс Кэри называют Инниса настоящим революционером, который придал очертания этой научной дисциплине. Политэконом по образованию – его первые работы посвящены анализу железных дорог (A History of the Canadian Pacific Railroad, 1923 г.) и торговле мехом (The Fur Trade in Canada, 1930 г.) – со временем ученый переключился на системные и глубокие исследования коммуникации (Empire and Communications, 1950 г.; The Bias of Communication, 1951 г.). Его вклад в развитие медиаэкологии бесспорный: этот канадец первым взглянул на процессы коммуникации, как на ключевые процессы, определяющие историческое развитие. Другими словами, Иннис отошел от анализа экономических процессов, связанных с развитием путей сообщения и торговлей, и сконцентрировался на технологиях, которые создают потоки знаний и информации. Такой метод позволил связать, к примеру, развитие телеграфа и прессы в XIX в. и растущую потребность общества в новой информации (МакЛюэн в своем анализе достиг пределов этого подхода). В опусе «Империя и коммуникации», Иннис рассматривает историю цивилизаций Вавилона, Египта, Греции, Рима, средневековой Европы с точки зрения доминирующих в них систем коммуникаций – от глиняных табличек и папируса до печатной книги. 

Несмотря на то, что международная слава его коллеги –МакЛюэна – затмила Инниса, его фундаментальные идеи постепенно заслужили признание, как в среде медиаэкологов, так и за пределами этой науки. Можно сказать, что подходы двух великих канадцев взаимодоплняют друг друга: в то время как Иннис связывал технологии коммуникации, социальную и экономическую организацию общества, МакЛюэн видел связь между медиа, чувствованием и мышлением человека (Хейер, 2006). 

Эрик Хейвлок (1903-1988): работы этого ученого стали связующим звеном между  Гарольдом Иннисом и Маршаллом МакЛюэном и потому заслуживают упоминания. В период между 1927 и 1947 гг. этот британский исследователь и эксперт в области классической культуры часто бывал в Торонтском университете. Во всех отношениях Эрика Хейвлока стоит признать ведущим специалистом, который изучал вопросы перехода от устной к письменной традиции в древнегреческом обществе. Его книга, посвященная трансформации культуры Греции с момента изобретения письменности (Preface to Plato, 1963 г.), сильно повлияла на идеи Гарольда Инниса, Маршалла МакЛюэна и Уолтера Онга. 

1.2 Отцы-основатели 

Граница между «предшественниками» и «отцами-основателями» пролегает в том месте, где к медиа начала применятся экологическая метафора. Однако, есть исследователи, которые по ряду хронологических, научных и дискурсивных причин находятся именно в «пограничной зоне». 

Например, Уолтер Онг – ключевой игрок на поле медиаэкологии, который помимо прочего, разработал концепцию «вторичной устности» -- противопоставлял в своих работах устную и письменную традици, но не говорил прямо об «экологии». Так почему бы не поместить его в число «предшественников»? По двум причинам. Во-первых, несмотря на то, что наиболее важные его работы появились в печати в 1960-е гг., его opus magnum – «Orality and Literacy» вышел в 1982 году. Во-вторых, когда он писал докторскую диссертацию в Университете Сэнт-Луиса в 1940-х гг., посвященную поэзии Жерара Мэнли Хопкинса, его научным руководителем был молодой канадец по имени Маршалл МакЛюэн. Очевидно, что различить иди четко дифференцировать поколения исследователей непросто: научные дебаты представляют собой не поток дискуссий, а, скорее, семиотическую сеть, в которой постоянно и порой одновременно идут процессы заимствований, расхождений и реинтерпретаций. И все же попытаемся определить «отцов-основателей» медиаэкологии. 

Маршалл МакЛюэн (1911-1980): Что нового можно сказать о Маршалле МакЛюэне? На медиаэкологию он оказал противоречивое влияние: с одной стороны, он предложил экологическое понимание современного медиапроцесса – и отстаивал его как в научных кругах, так и за их пределами. С другой – его слава была контрпродуктивна, так как оставила в тени других исследователей (не только медиаэкологов), которые не выступали с громогласными декларациями, как этот канадец, а молча работали. В контексте массовой культуры 1960-х гг. МакЛюэн был, без сомнения, образцом исследователя медиа и наслаждался вниманием СМИ наравне с такими идолами как Энди Уорхолл или Боб Дилан. Это привело к тому, что у него появилось немало врагов в академической среде. Зависть некоторых коллег из Университета Торонто была так велика, что ученый, опасаясь репрессий, просил студентов не цитировать его в курсовых и диссертациях (Моррисон, 2006, 169). 

Как говорилось выше, концепция медиаэкологии родилась во время его общения с коллегами (Моррисон, 2006). Однако, взглянув с более далекой перспективы, стоит признать тот факт, что именно МакЛюэн обобщил в рамках одной теории идеи своих предшественников – Льюиса Мамфорда, Зигфрида Гедиона, Гарольда Инниса и Эрика Хейвлока. Он никогда не переставал настаивать на том, что медиа формируют определенную «чувственную атмосферу» или среду (медиум), в которой мы плывем, будто рыба в воде. И осознаем присутствие медиа только тогда, когда по какой-либо причине перестаем их ощущать. Его понимание экологии целиком связано с понятием восприятия: мы, люди, создаем средства коммуникации, но они в то же время, формируют наше восприятие. 

Другая заметная особенность Маршалла МакЛюэна – его взрывной, экспрессивный стиль: текст в виде мозаики, способность придумывать незабываемые слоганы и концепты – такие как «средство сообщения и есть сообщение» или «глобальная деревня». Постоянные интертекстуальные скачки от медиа к литературе и от литературы к технике, привели к тому, что историю исследований массовых коммуникаций в ХХ в. без МакЛюэна представить невозможно. Некоторые его работы привлекли интерес даже тех, кто не соглашался с его воззрениями: «The Gutenberg Galaxy: The Making of Typographic Man» (1962 г.), «Understanding Media: Thе Extensions of Man» (1964 г.), «The Medium is the Message: An Inventory of Effects» (1967 г., в соавторстве с Квентином Фиоре) и «Laws of Media: The New Science» (1988 г., в соавторстве с Эриком МакЛюэном). 

В начале 1990-х гг., когда хулители МакЛюэна наконец позабыли о нем, появление Всемирной паутины и глобальных телевизионных сетей, таких как MTV и CNN, вызвали волну интереса к идеям ученого, которая достигла пика, когда журнал «Wired» избрал его в качестве Святого покровителя своего первого выпуска в 1993 году. С тех пор идеи МакЛюэна начали переосмысливать в «цифровом» формате – об этом мы поговорим в третьем разделе статьи. 

Нейл Постман (1931-2003): Несмотря на то, что в академических кругах англо-саксонского мира Постман был общепризнанным «тяжеловесом», он никогда не был такой медийной фигурой, как МакЛюэн. Я уже упоминал, что в определенной степени «вездесущность» МакЛюэна затмила исследователей, внесших не меньший вклад в науку – и без сомнений, Постман был одним из них. 

Изначально Нейл Постман занимался вопросами образования (точнее – преподаванием английского языка), но впоследствии стал одним из величайших мыслителей в сфере медиа, удерживая этот статус с 1970 до 2000 гг. В таких работах как «Amusing Ourselves to Death: Public Discourse in the Age of Show Business» (1985 г.), «Technopoly: the Surrender of Culture to Technology» (1992 г.) или «The End of Education: Redefining the Value of School» (1995 г.) Постман развил экологические, критические и этические взгляды на медиасистему Америки (Дженкарелли, 2006). Согласно Постману, технологические изменения имеют системный, экологический характер. Он иллюстрировал свою мысль примером: если мы капнем красных чернил в стакан с водой, они растворятся в жидкости, окрасив все молекулы. Это и было его пониманием «экологического характера» изменений. Появление нового медиа – это не просто очередная инновация, но феномен, приводящий к фундаментальным сдвигам. Новый, 1500 год, встретила не «Старая Европа» + «печатный станок», а совершенно иная Европа. После изобретения телевидения нельзя было говорить о том, что США – это «Соединенные штаты» + «телевидение». Новое медиа изменило ход политических кампаний, образ жизни, преобразовало школу, церковь, промышленность (Постман, 1998). 

Фигура Постмана – одна из самых важных в медиаэкологии не только из-за его теоретических воззрений, но и потому, что он создал в 1971 году первый учебный курс под названием «медиаэкология» в Стейнхардской школе (подразделение Нью-Йоркского университета). Постман обучал, вдохновлял и работал вместе с такими признанными учеными как Поль Левинсон, Джошуа Мейровиц, Джей Розен, Лэнс Стрейт и Дени Смит. 

Уолтер Онг (1912-2003): Как мы уже отмечали, опус «Orality and Literacy: The Technologizing of the Word» (1982 г.) чрезвычайно важен для медиаэкологии. Наравне с Эриком Хейвлоком этот священник-иезуит – выдающийся эксперт в вопросах перехода от общества, основанного на устных традициях коммуникации, к обществу, где доминирует письменность. Полвека Онг анализировал различные аспекты этого перехода: литературный, теоретический, социальный, культурный, исторический и даже библейский. Среди его ранних работ – «The Presence of the Word» (1967 г.), «Rhetoric, Romance, and Technology» (1971 г.) и «Interfaces of the Word» (1977 г.) (Сокуп, 2005). 

Поколение ученых, заложивших фундамент медиаэкологии, включает много имен и, конечно, не ограничивается названной тройкой – МакЛюэном, Постманом и Онгом. Более подробный обзор, выходящий за рамки статьи, должен также включать личность Эдмунда Шоу Карпентера (1922- ), соредактора – вместе с МакЛюэном – журнала «Исследования» (Explorations), чьи лучшие статьи были опубликованы в «Исследованиях коммуникации» (Explorations in Communications) в 1960 г. Не стоит забывать о Джеймсе У. Кери (1934-2006), исследователе, который является мостиком между медиаэкологической научной традицией Северной Америки и британской культурологической школой. Кери отказывался от количественных методов, и дистанцировался от некоторых спекулятивных идей МакЛюэна (хотя и признавал ценность его вклада) (Вассер, 2006; Ваннини, 2009). 

1.3 Новое поколение 

В июне 2000 года в Фордхэмском университете (Нью-Йорк) состоялся первый съезд Ассоциации медиаэкологии (MEA) а два года спустя был напечатан первый выпуск «Медиаэкологических исследований» -- научного издания ассоциации. Съезды МЕА продолжаются и сегодня: последний (работа К.Сколари была напечатана в 2010 году – прим. перев.) прошел в Сент-Луисе (штат Миссури, США) в 2009 году, а следующий состоится в Университете штат Мэн. На фоне этой возбужденной, даже лихорадочной активности на уровне организаций, отцы-основатели – МакЛюэн, Постман и Онг – сумели взрастить новое поколение исследователей. 

Среди наиболее ярких представителей нового поколения стоит упомянуть Лэнса Стрейта, профессора медиа и коммуникаций Фордхэмского университета в Нью-Йорке. Стрэйт был первым президентом МЕА и одним из самых активных ее членов. Его научные интересы обширны: от эпистемологии и исторических основ медиаэкологии до эффектов воздействия новых информационных технологий и популярных форм массовой коммуникации. 

Другой признанный исследователь, принадлежащий к новому поколению медиаэкологов, -- Джошуа Мейровиц. Его книга «No Sense of Place: The Impact of Electronic Media on Social Behaviour» (1985 г.) до сих пор остается бесценной работой в сфере медиа и коммуникаций. Не переведенное, к сожалению, на испанский или каталонский языки, это исследование не потеряло своего значения даже с учетом трансформаций, которые медиаэклогия пережила в эпоху Всемирной паутины. 

Если Стрейт и Мейровиц следуют в русле идей американца Нейла Постмана, то Роберт Логан наряду с МакЛюэном изучал в Торонто в конце 1970-х гг. феномены грамотности и письма. Плодом его исследований стала работа «The Alphabet Effect» (1986 г.). За этим текстом последовали несколько трудов в духе МакЛюэна: «The Sixth Language: Learning a Living in the Internet Age» (2000 г.) and «The Extended Mind: The Emergence of Language, the Human Mind and Culture» (2007 г.). Сегодня Логан – один из самых убедительных толкователей этих многогранных медийных феноменов. Широта охвата этого исследователя близка традиции МакЛюэна. 

Наконец, другой яркой фигурой среди исследователей-«постмаклюэнистов» является Деррик де Керхов, руководитель Программы МакЛюэна (с 1983 г.) в Торонтском университете. Керхов – признанный продолжатель дела «пророка из Торонто». Мы не будем подробно останавливаться на его вкладе в дело медиаэкологии (хотя он, наверное, наиболее известный медиаэколог в Латинской Америке из числа исследователей «нового поколения») (де Керхов, 1999а, 1999b), потому что он этот ученый не играл активной роли в институциональном оформлении медиаэкологии как науки. Впрочем, с точки зрения эпистемологии, его работа прекрасно вписывается в это теоретическое поле. 

Этот короткий обзор «третьего поколения» исследователей был бы неполным без упоминания множества авторов, которых объединяет Ассоциация медиаэкологии. С другой стороны, впору говорить о четвертом поколении молодых ученых-медиаэкологов, которые вскоре будут заметны в научных кругах и продолжат разработки в области медиаэкологии. 

1. «Медиаэкология – это изучение медиа как среды (environments)» (Постман, The Reformed English Curriculum, 1970) 

2. «Платон думал, что письмо – это внешняя, чуждая технология, и точно так же многие люди сегодня воспринимают компьютер» (Онг, Orality and Literacy, 1982). 

3. «Одна из таких перспектив – или возникающая метанаука, -- это медиаэкология» (Нёстром, Towards a Science of Media Ecology, 1973). 

4. «Мы ставим слово «медиа» перед словом «экология», чтобы показать, что мы не просто интересуемся медиатехнологиями, но способами взаимодействия их с человеком, которые формируют характер культуры и, можно сказать, помогают ей поддерживать символический баланс» (Постман, The Humanism of Media Ecology, 2000). 

5. «Любая технология приводит к созданию новой экосистемы (new human environment). Рукописи и папирус породили социальную среду, которая, как мы считаем, связана с империями античного мира (…) Печатный станок со съемными литерами произвел необычный эффект: он привел к рождению публики» (МакЛюэн, The Gutenberg Galaxy, 1962). 

6. «Подъем современной науки несомненно связан, в значительной степени, совместным воздействием техники индоарабской системы нумерации и техники греческого алфавита, помноженных на мощь печатного пресса» (Хейвлок, Origins of Western Literacy, 1976). 

7. «Технологии – это не просто внешние расширения-помощники, они трансформируют сознание, в особенности, когда влияют на Слово (Онг, Orality and Literacy, 1982). 

8. «Медиум (средство сообщения) и есть сообщение» (МакЛюэн, Understanding Media, 1964) 

9. «Среда структурирует наше видение, общение и, следовательно, поведение. Она определяет наши роли и настаивает на том, чтобы мы их играли. Среда уточняет, что нам разрешено делать, а что нет. Иногда, например, в зале суда или классной комнате, или в офисе, эти правила и связи явные и формальные. Но в случае со средой, которую формируют массмедиа (книги, радио, фильмы, телевидение), они гораздо чаще имплицитные и неформальные, наполовину скрытые нашим пониманием, что мы имеем дело не со средой, но почти с механизмом, машиной. Медиаэкология стремится сделать эти связи явными» (Постман, The Reformed English Curriculum, 1970). 

10. «Единственное, что мы никогда не увидим – это субстанция, в которой мы движимся» (МакЛюэн, The Marfleet Lectures, 1967). 

11. «Каждая технология имеет свою философию относительно того, как человек должен использовать свой разум и своё тело. Кодифицируя мир, эта философия приводит к тому, что некоторые наши чувства интенсивно применяются. А другие – пренебрегаются» (Постман, Five Things We Need to Know About Technological Change, 1998). 

12. «Любая технология – это сделка… Технология дает и технология забирает. Это значит, что на каждое новое предложенное технологическое преимущество всегда есть соответствующие убытки… Культура всегда платит цену технологии» (Постман, Five Things We Need to Know About Technological Change, 1998). 

13. «Как правило, исследователи текстов занимаются письменностью и печатным словом, но редко – или никогда – осмеливаются взглянуть на электронную коммуникацию (Онг, Orality and Literacy, 1982). 

14. «Даже если когда-либо в каждом классе будет по телевизору, это ни на что не повлияет: революция уже произошла в наших домах. Телевидение изменило наше ощущение жизни и процессы в наших головах» (МакЛюэн, Understanding Media, 1964). 

15. «Медиа мифологизируются (…) заметна тенденция думать о наших технологических творениях, как о богоданных, как если бы они были частью естественного мироустройства» (Постман, Five Things We Need to Know About Technological Change, 1998). 

16. «Электронная технология привела нас в век «вторичной устности». Эта новая устность поразительно похожа на свою предшественницу: мистикой сопричастности, взращиванием чувства общности, концентрацией на текущем моменте и даже использованием формул» (Онг, Orality and Literacy, 1982). 

17. «Ни одно медиа не существует в отдельности, но только в постоянном взаимодействии с другими медиа» (МакЛюэн, Understanding Media, 1964). 

18. «Медиаэкология – это изучение медийных экосистем: идея, которая подразумевает, что технологии, техники, формы и коды коммуникации играют определяющую роль в человеческих отношениях. Медиаэкология включает в себя Торонтскую и Нью-Йоркскую научные школы. Она сводится к технологическому детерминизму разной степени и эволюции технологий. Это логика медиа, теория медиа, медиология. Это учение МакЛюэна, разработки в научном поле устной и письменной культур, традиции американской культурологии. Медиаэкология объединяет грамматику и риторику, семиотику и теорию систем, историю и философию техники. Она в равной степени постиндустриальная и постмодерновая и доисторическая» (Стрейт, Understanding MEA, 1999). 

19. «Медииаэкология находится в зачаточном состоянии. Медиаэкологи знают, в общих чертах, предмет своего интереса – взаимодействие медиатехнологий и процессы чувствования, мышления, поведения человека – и они знают также, какие вопросы будут рассматривать. Но медиэкологи пока еще не имеют матрицы, с помощью которой они могут организовать свои исследования. Говоря коротко, медиаэкология – это наука, еще е выработавшая свою парадигму» (Нёстром, Towards a Science of Media Ecology, 1973). 

20. «Технологии искусственны, но – снова парадокс – это так естественно для человека» (Онг, Orality and Literacy, 1982). 

21. «Медиаэкология стремится понять, как медиатехнологии влияют на человеческое восприятие, понимание, чувствование и ценности; и как наше взаимодействие с медиа увеличивает или уменьшает наши шансы на выживание. Слово «экология» означает изучение среды, экосистем: их структуру, содержание, влияние на людей. Среда, в конечном счете, -- это сложная система сообщений, которая навязывает определённые способы думания, чувствования и поведения» (Постман, The Reformed English Curriculum, 1970). 

22. «Сегодня среднестатистический ребенок живет в электронной среде. В мире информационной перегрузки» (МакЛюэн, Cybernetics and Human Culture, 1964). 

23. «Медиаэкология пытается обнаружить, какие роли медиа заставляет нас играть, как медиа структурирует то, что мы видим, почему медиа воздействует на наши чувства и действия так, а не иначе» (Постман, The Reformed English Curriculum, 1970).

Медиаэкологию можно свести к одной базовой идее: технологии (в данном случае – технологии коммуникации, от письменности до цифровых медиа) формируют экосистемы, среду, которая воздействует на тех, кто эти технологии использует. 

Некоторые экологи, вроде Нейла Постмана, смотрели на новые формы коммуникации с позиций морали, критикуя, к примеру, телевидение, вытеснявшее письмо, в то время как другие – например, Маршалл МакЛюэн – не обращали внимания на эти опасения, отдавая предпочтения анализу перцептивных и когнитивных трансформаций, которым подвергаются пользователи медиа. Другие последователи медиаэкологической традиции, такие как Гарольд Иннис, предпочитают связывать эволюцию медиа с социально-экономическими процессами (например, одновременное развитие телеграфа и железных дорог) в рамках системного взгляда на общество. В некоторых из своих известных афоризмов, Маршалл МакЛюэн показал другую грань экологической метафоры: медиа важны лишь во взаимодействии друг с другом. С этой точки зрения, медиа можно рассматривать как «виды», сосуществующие в коммуникационной «экосистеме».

В последние годы, исследователи экологии массмедиа демонстрировали особый интерес к новым – интерактивным и мультимедийным – формам коммуникации. Уже в 1995 году Нейл Постман ввел термин «инфоксикация», говоря о проблемах цифрового общества: «люди не знают, что делать с информацией. У них отсутствует принцип ее организации». 

Оставаясь гуманистом до конца, Постман доказывал, что «ребята из MIT» (2004, 6) не знают, что противопоставить этому информационному взрыву. Его размышления на тему кризиса, с которым столкнулось научное сообщество и о необходимости адаптироваться к новым временам, звучат сегодня так же актуально, как и почти три десятилетия назад. 

С другой стороны, тексты, написанные «предшественниками» и «отцами-основателями» медиаэкологии оказалось возможным интерпретировать в контексте цифровых технологий. Процессы, которые происходят в мире, отмеченном глубинными сдвигами в способах производства, распространения и потребления знаний, уместно сравнивать с аналогичными явлениями в прошлом – такими как изобретение письма или печатного пресса. Некоторые исследователи киберкультуры охотно сравниваю технико-культурную трансформацию современного общества с той, что произошла в XV веке после изобретения книгопечатания (Пистичелли, 2005). В этом контексте работы Эрика Хэйвлока, Маршалла МакЛюэна, Уолтера Онга и других медиаэкологов становятся настольными книгами для ученых, интересующихся новыми порядками, которые устанавливает цифровая интерактивная коммуникация. 

С Маршаллом МакЛюэном творится что-то невероятное: достаточно взять любой из его текстов и заменить слово «телевидение» на «Всемирная паутина». Результаты поражают: в 1960-х гг. МакЛюэн говорил о превращении письменного слова в «электронную коммуникацию» (или ТВ), но так, будто описывал процесс дигитализации, который имел место тридцать лет спустя. Перечитывание МакЛюэна в цифровую эпоху породила очень ценные работы – например «Цифровой МакЛюэн: Путеводитель по Тысячелетию информации» (Левинсон, 2001) или «Понимание Новых Медиа» (Логан, в разработке). 

Во времена, когда консолидируются глобальные информационные сети, когда идут процессы конвергенции и наблюдается взрывоподобный рост новых медиийных платформ, появление трансмедийных нарративов и революционной субъект-субъектной парадигмы коммуникации (в противовес традиционной модели СМИ – когда массовая аудитория потребляет медиапродукцию – прим. перев.), когда разрушается традиционная модель вещания – чтобы понять эти процессы медиаэкология становится необходимой.   

Она предлагает темы, формулирует концепции, ставит вопросы и обогащает научные дискуссии об интерактивной цифровой коммуникации. Перечитывание МакЛюэна без предубеждений (которые ледяной стеной отгородили его от некоторых коллег в 1960-х гг.), переосмысление анализа проблем образования и коммуникации, который Постман предпринял в кризисные времена, возвращение к проницательным размышлениям Онга или Хейвлока на темы устной речи и письменности – все это может дать новые ключевые идеи для понимания того, какие очертания приобретет медийная экосистема в XXI веке. 

Concell de l’Audoivisual de Catalunya, сокращенный перевод – Владимир Степанов