Убийство восьмилетней Насти Бобковой, исчезнувшей в Запорожье 11 июня 2015 года, не без преувеличения стало сильным ударом по Запорожью и запорожцам.

Такого еще не было: ребенка похитили просто на улице, его искали несколько тысяч волонтеров. Тело девочки нашли на острове Хортица спустя два дня. В тот же день задержали и подозреваемого, 34-летнего мужчину из Запорожья. Похороны Насти состоялись 15 июня. Следствие продолжается: подозреваемого оставили под стражей на два месяца, его допрашивают и рапортуют о том, что он уже признался в убийстве.

Подобные события — всегда вызов для СМИ. В такие критические моменты обнажаются слабые места медиа и журналистов. Во многом убийство Насти стало лакмусовой бумажкой непрофессионализма и повсеместного нарушения стандартов: большинство запорожских журналистов «забыло» о презумпции невиновности, таких понятиях, как баланс, взвешенность, полнота информации, проверка достоверности и простой, однако едва ли не главный принцип: «Не навреди». Социальные сети, все больше интегрируемые в деятельность СМИ, стали одновременно и ресурсом, и орудием против медиа, обнажив реальное положение дел: не СМИ пользуются социальными сетями, а, похоже, социальные сети (и их спикеры) пользуют СМИ.

Поиски

Безусловно, именно социальные сети, в частности Facebook, консолидировали добровольцев, которые искали Настю. Буквально за сутки информация о том, что в Запорожье пропал ребенок, была максимально распространена в социальных сетях, количество перепостов иногда превышало трехзначные цифры, ее опубликовали многие информационные сайты (например, «Суббота плюс», «Вся власть», форум Запорожья), листовки с фотографией пропавшей Насти расклеили по Запорожью и разместили в маршрутках. Поиски Насти стали общей целью для множества незнакомых людей. И СМИ, и социальные сети сыграли важную и значительную роль в поисках ребенка. Но параллельно нарастали страх, ярость и враждебность, которые сначала выплеснулись в соцсетях, а затем появились и в профессиональных СМИ.

Убийство и подозреваемый

Правозащитник, юрист Ярослав Гришин стал одним из тех активистов, которые максимально участвовали в поисках ребенка и освещал происходящее на своей странице в Facebook. Постоянно вторя, что без суда не будет никаких противоправных действий в отношении виновного в содеянном, его посты, тем не менее, были наполнены сильными негативными эмоциями и враждебностью. Одна из записей была сделана в день, когда задержали подозреваемого: «Мы должны найти тварь — животное, которое охотится на наших детей. Проводятся оперативно-следственные действия. Установлено, что маньяк несколько дней назад пытался затащить в свою машину деток, игравших в парке по улице Гоголя…», и вторая: «Друзья! Мы — обычные люди — нашли убийцу. Но суда Линча не будет. Только в правовом поле это животное будет привлечено к уголовной ответственности и понесет заслуженное наказание».

Комментарии в соцсетях все больше распаляли вражду, ненависть и злобу. Информация о случившемся в профессиональных (то есть, позиционирующих себя как медиа) СМИ повторялась, искажалась и приукрашалась. Слухи распространялись очень быстро. Например, информация о том, что в городе пропадают дети. Это официально опровергли в прокуратуре. К чести прокуратуры, ее пресс-секретарь Марианна Пискунова в рамках возможностей использовала свою страницу в Fаcebook для информирования, в частности, журналистов. Милиция официальных сообщений практически не делала. С другой стороны, лишь некоторые журналисты связывались с правоохранителями и получали короткие комментарии, остальные просто шли за потоком уже опубликованной информации.

Известие о том, что Настю нашли, мгновенно появилось онлайн. Это большой плюс для Запорожья, так как выходные для большей части журналистов — это святое. Однако часть СМИ по-прежнему опирались только на социальные сети. Получали подтверждение из официальных источников, в частности, сайт «Индустриалки», сайт газеты «Суббота плюс», ориентировались на редкие официальные сообщения милиции «Репортер Запорожья» и некоторые другие. В основном, источником новостей были записи в соцсетях людей, участвующих в поисках Насти. Без проверки. Без подтверждений. По крайней мере, лишь иногда в текстах и теленовостях звучало «официальных комментариев милиция не дает», что хотя бы указывало на попытки журналистов пойти дальше постов в соцсетях.

Подозреваемый

Американский психиатр Элизабет Кюблер-Росс в книге «О смерти и умирании» выделила пять стадий реагирования на потерю: шок (или отрицание), гнев, торг («а если бы?»), депрессия и принятие. Шок и последующий гнев стали ведущими и в СМИ, и в соцсетях, при освещении событий, связанных со смертью ребенка. Но имеют ли право профессиональные СМИ и журналисты быть подверженными таким состояниям?

«Тварь», «ублюдок», «животное», «мразь», — это далеко не полный перечень того, как называли убийцу Насти. Ад начался после того, как подозреваемого в убийстве, 34-летнего жителя Запорожья, задержали. Еще задолго до подтверждения официальными структурами факта задержания, задолго до выдвижения подозрения в совершении преступления, задолго до чего-либо официального — в сеть выбросили фото избитого до неузнаваемости задержанного, его имя, фото и фото его семьи: жены и грудного ребенка. Изображение задержанного — избитого и раздетого — растираживали очень быстро: по-прежнему «официальными» комментариями считались сообщения правозащитника, пресс-секретарей общественных организаций.

Только часть медиа заретушировала лицо мужчины: но далеко не все посчитали нужным это делать. Только часть не называла его «убийцей», «маньяком» (для справки, это человек, одержимый какой-либо манией, испытывающий сильное пристрастие к чему-либо) и «педофилом» (в широком смысле — половое влечение к детям): «Убийца Насти Бобковой задержан», «В Запорожье задержали педофила, подозреваемого в убийстве 8-летней девочки. Маньяка передали правоохранителям», хотя данных экспертиз и достоверных данных, указывающих на подобные патологии, на момент выхода материалов не было, и нет до сих пор…

Стандарты

Вообще было похоже на то, что на чудовищном событии делают пиар отдельные люди и СМИ. К примеру, создавалось впечатление, что онлайн было больше информации о том, что тело девочки нашли представители Самообороны/ Хортицкого полка, а не сама по себе ключевая новость, что ребенка нашли. Кстати, уже 19 июня милиция наградила героев: вручила грамоты и медали «За содействие правоохранительным органам». Это тоже стало поводом для телевизионных и онлайн-новостей. С какого-то момента оказалось, что пресс-секретарь «Самообороны» вдруг стал «официальным источником МВД», в то время как в новостях и сюжетах лишь иногда встречались ссылки на действительно официальные источники: прокуратуру, МВД.

В СМИ постоянно путались, что нашли в машине задержанного, добавляли неподтвержденные никем данные и подробности, не уточняли, задержали подозреваемого одного или был еще кто-то, некоторые упорно и систематически неправильно писали фамилию Насти. Квинтэссенцией стали селфи на фоне места задержания, размещенные на страницах героев и, как минимум, на одном сайте.

Стоит коснуться и заявления губернатора Григория Самардака, появившегося уже после задержания подозреваемого в убийстве мужчины: «Григорий Самардак требует оперативного расследования убийства Насти Бобковой». Новость на официальном сайте обладминистрации о том, что губернатор берет расследование «под свой личный контроль», подхваченную несколькими СМИ, сложно назвать адекватной ситуации. Как конкретно будет выглядеть «личный контроль», в сообщении, понятно, не упоминается. С одной стороны, правоохранители и без подобных требований должны выполнять свою работу, с другой — этот пафос с заявлением уж очень неуместен в таких обстоятельствах. Однако журналисты распространили и это. В целом, все больше создавалось впечатление, что журналисты не работали над новостями, а просто реагировали на них.

Еще одной обострившейся проблемой стал тот самый этический выбор: где заканчивается удовлетворение общественного интереса к информации и начинается неуемное желание заглянуть в душу жертвам? Только однажды в онлайн-новости мелькнуло сообщение, что родители Насти не готовы общаться со СМИ и их просьба — не фотографировать похороны. Но фото с похорон всё же попало в новости. 

Чрезмерные подробности описания случившегося в СМИ — это смакование деталей убийства ребенка, считает редактор «Громадське. Запоріжжя» Тарас Билка. На своей странице в Facebook он поднял целую дискуссию о недопустимости этого со стороны журналистов. Но, как бы это ни звучало, пережитый опыт все еще не дал окончательных ответов запорожским журналистам: где грань между общественным интересом и иногда ненасытным желанием аудитории, в том числе авторов материалов, знать все.

Сильный крен информации в сторону обвинений, обличений, ярости и ненависти немного выровнялся лишь через несколько дней после случившегося. Так, в СМИ начала появляться информация, которую журналисты получили от жены задержанного. Правда, первое интервью его супруги появилось в центральном СМИ, а часть запорожских редакций лишь перепечатала материал «Вестей», который появился на следующий день после похорон Насти. А еще через несколько дней, уже после решения об аресте, официального вручения подозрения в совершении преступления, неподтвержденных версиях убийства, пресс-конференции правоохранителей и информации, что мужчина сознался, новости иссякли. Последний всплеск информации об убийстве Насти случился 18 июня, когда вышла большая часть запорожских газет. Похоже, что пока журналистам реагировать не на что…