Информационная война России против Украины ведется давно. Информационные спецоперации, вбросы, фейки, пропагандистские телематериалы, постановочные бои, подстроенные обстрелы, паника в соцсетях, хейтеры, боты – вот только малая часть бойцов и вооружения этой войны. С нашей стороны пропагандистская и контрпропагандистская кампании или отсутствуют (так считают немногие), или провалены (так считает большинство). Дабы понять, как устроена эта война и чем же, собственно, занимается Министерство обороны Украины, чтобы противостоять атаке, я поговорила с человеком военным. Сергей Галушко – полковник, заместитель начальника управления Министерства обороны Украины, до недавнего времени – заместитель руководителя Антитеррористической операции на территории Донецкой и Луганской областей. Конечно, далеко не все ответы полковника выглядят убедительными или поддаются проверке, однако других у нас нет.

– Проводятся ли информационно-психологические операции (ИПсО) на территории Украины?

– В истории человечества информационное противоборство присутствовало в каждой войне в том или ином формате. Но после Второй мировой это направление приобрело особое «звучание» и вышло на более системный уровень, что было закреплено в различных официальных документах. В разных источниках используются разные термины и определения – информационное противоборство, информационная операция, психологическая операция, – а также соответствующие им аббревиатуры типа IO, PSYOPS. Нужно уточнить: то, что ранее широко применялось в западных странах, не всегда может быть полностью скопировано для сегодняшних реалий Украины. Можно также говорить и о том, что в развитых странах мира (например, США, других странах НАТО) проходит переосмысление информационной составляющей противоборства и наблюдается тенденция использования более осторожных формулировок. С одной стороны, по мере вхождения человечества в информационную эпоху роль и место информационного противоборства возрастает. С другой – приходит понимание, что информационное оружие так же опасно для мирового сообщества, как и оружие массового поражения, а любые формы негативного информационного воздействия воспринимаются очень болезненно. Поскольку информационное противоборство связано с конкретными целевыми аудиториями, то, например, в официальных документах вооруженных сил США вообще категорически запрещается проводить информационные операции на территории своей страны и в отношении американских граждан. Соответственно, в мире на повестке дня появились и активно реализуются относительно новые формулировки – «стратегии мягкой силы», «стратегические коммуникации», MISO и так далее.

Теперь давайте посмотрим, что происходит в нашей стране. Сейчас часть украинской территории – Крым – оккупирован Россией, а две области – Донецкая и Луганская – являются районом проведения антитеррористической операции. Причем по обе стороны линий боевого соприкосновения живут наши сограждане – граждане Украины. И возникает вопрос: уместно ли с этической и правовой точек зрения применять к ним то, что, например, до недавнего времени в ВС США называлось психологической операцией? Ответ вполне очевиден.

–Тогда какой термин сейчас правильно употреблять вместо ИПсО?

– Открываем Закон Украины «Про оборону Украины» – там есть определение, что такое оборона нашего государства. Под ним подразумевается комплекс военных, дипломатических, экономических, политических, информационных и других мероприятий. Поэтому, решая задачи обороны страны (а текущая ситуация вокруг Украины предполагает именно это), мы реализуем весь арсенал воздействия на противника – дипломатического, экономического, собственно военного и, естественно, информационного. Таким образом, согласно соответствующему закону Украины, мы обязаны проводить определенные информационные мероприятия. Если поднимем еще ряд других официальных документов – указы президента, в том числе те, которыми вводятся в действия решения СНБО, – то в них ставятся различные задачи противодействия российской информационной агрессии, скажем, защиты граждан страны от негативного информационного, в том числе психологического, воздействия противника.

– То есть в официальных документах речь идет о контрмерах, об обороне, а не о наступательных информационных операциях?

– Раньше в Соединенных Штатах и НАТО различали как наступательные, так и оборонительные информационные операции. Но потом жизнь показала, что такое деление очень условно, здесь нет четкой разницы, потому что противодействие информационному агрессору включает в себя мероприятия как оборонительного характера, так и активного воздействия на целевые аудитории и информационную инфраструктуру противника. Поэтому формулировками «оборонительная информационная операция» или «наступательная информационная операция» мы тоже не оперируем, так как считаем это вчерашним днем.

– Тем не менее в Украине (неважно, на оккупированных территориях или на территории всей страны) проводятся эти операции против части собственного населения, хотя это запрещено, например, в Соединенных Штатах?

– Мы не проводим информационные операции в том виде, как их трактуют на Западе – осуществляем их в несколько другом формате. Скажем, применительно к юго-восточному региону страны проводим комплекс информационных мероприятий в районе зоны АТО на территории Донецкой и Луганской областей. Есть соответствующие документы по этому поводу, но они имеют закрытый характер.

Эти мероприятия включают в себя очень много составляющих. Например, мониторинг информационных угроз. Другая важная составляющая – информирование мирового сообщества и наших сограждан о ситуации в районе зоны АТО и в Украине в целом. Третья составляющая – возобновление телерадиовещания и работы украинских СМИ на территории, которые временно оккупированы и находятся под контролем так называемых «ДНР» и «ЛНР». Есть составляющая, связанная с поддержкой развития СМИ в регионах. Или информационные мероприятия, которые проводятся при реализации проектов гражданско-военного сотрудничества. Эти составляющие наших информационных мероприятий в целом являются открытыми.

Есть также ряд закрытых моментов, они связанны с целевой аудиторией – вооруженных сил Российской Федерации, а также незаконных вооруженных формирований так называемых «ДНР» и «ЛНР». Это тоже одно из направлений нашей деятельности непосредственно в районе АТО.

Если мы выйдем на более высокий уровень – государственный, – то по планам Министерства информационной политики также проводятся те или иные информационные мероприятия с участием Министерства обороны Украины, например, в поддержку мобилизации или для жителей оккупированных территорий Крыма и так далее.

– Чем отличается ИПсО от пропаганды?

– Многочисленные исследователи этой тематики дали нам огромное количество отличий. Но если сделать исторический экскурс во времена холодной войны, то на Западе в контексте вооруженного противоборства чаще использовался термин «психологические операции» (PSYOP), в то время как по эту сторону железного занавеса, в Советском Союзе и других странах Варшавского договора, чаще использовалось понятие «идеологическая деятельность и пропагандистская работа». В рамках классического PSYOP тоже было несколько составляющих, и очень часто пропаганда рассматривалась как составляющая технология психологических операций. Но, подчеркну, это слово имело по разные стороны упомянутого занавеса различные смысловые нагрузки.

Замечу: когда в бывшем Союзе говорили о пропаганде, то еще выделяли понятие «спецпропаганда» – этот раздел пропаганды включал воздействие на вооруженные силы противника, а также на население стран-агрессоров.

Чтобы не быть абстрактным, возьмем события вокруг нашей страны. Бойцы так называемой «диванной сотни» часто кричат: «Где наша пропаганда?» Нам пропаганда в классическом виде, в ее «совковом» понимании, когда желаемое выдавалось за действительное и желаемое подменяло действительность, в контексте АТО не нужна, она даже противопоказана. Потому что донесение правды (всего лишь правды) до мирового сообщества, жителей оккупированных территорий, граждан России о реальных событиях, которые были причиной конфликта, причиной АТО, – уже является самым эффективным инструментом воздействия на аудиторию. И это не пропаганда – это обычное и хорошо понятное всем информирование общественности о событиях в нашей стране.

Если мы проанализируем структуру российской информационной кампании против Украины, то увидим, что она включает в себя несколько информационных операций, составляющих, которые друг друга дополняют: что-то рассчитано на иностранную аудиторию, что-то  – на раскол между руководством и обществом. Все это составляющие информационной кампании. И в ней как раз «серая» и «черная» компонента подачи информации превалирует. «Белая» правда об Украине в российской информационной кампании составляет считаные проценты.

– Вы могли бы привести конкретные примеры информационно-психологических операций против Украины со стороны Российского государства?

– В тех документах, которые нам удалось почитать, речь идет о долгосрочной информационной кампании против Украины, состоящей из нескольких информационных операций. Я выделил бы пять основных ее составляющих. Первая – это донесение до мирового сообщества желаемой для руководства РФ картины о событиях в Украине. Той, в которой Россия пытается навязать свою точку зрения мировому сообществу.

– С помощью только своих СМИ или есть какие-то дополнительные инструменты?

– Используется все: и СМИ (как российские, так и зарубежные, на которые есть возможность влиять у российских специалистов), и российская дипломатия, и социальные сети, и специфический инструментарий, который использует Служба внешней разведки и ГРУ Генштаба ВС РФ, и очень много других компонентов. Целевой аудиторией этой информационной операции является мировое сообщество. В конце концов есть российские агенты влияния, которые могут быть политиками, дипломатами и просто общественными деятелями или артистами – все они тоже исполняют свою «партию» в большом оркестре под названием «информационная операция по навязыванию мировому сообществу представления о событиях в Украине в контексте российских интересов».

Вторая информационная операция также рассчитана на мировую аудиторию, но она более узкоспециализирована. Это информационная операция по срыву проектов оказания Украине военной материально-технической помощи со стороны НАТО, ЕС и различных стран мира.

– Как она реализуются?

– В первую очередь воздействием на определенную целевую аудиторию – тех людей в структурах государственного управления и оборонно-промышленных комплексов стран мира, которые принимают решения по контрактам на поставки нам оружия и вообще оказания какой-либо помощи. Мировое общественное мнение также «подогревается» заявлениями, что Украине нельзя поставлять оружие, потому что якобы мы, то есть украинцы, «а) им не пользуемся правильно; б) продадим его в страны третьего мира; в) оно окажется у боевиков; г) это удар по налогоплательщикам стран-поставщиков» и всякими другими «страшилками».

– Каковы другие составляющие информационной кампании РФ против Украины?

– Третья четко выраженная информационная операция (подчеркну, что нумерация их условная) рассчитана на граждан нашей страны и направлена на раскол нашего общества. Например, чтобы оно не поддерживало политическое и военное руководство Укранины – президента, правительство, парламент, руководство силовых структур и так далее. И если этот раскол удастся, это пагубно может повлиять и на наш мировой имидж, и на политическую ситуацию в самой стране, и на ситуацию в зоне АТО. Для этого россиянам важно показать в глазах обычного украинца нашу власть в самом невыгодном свете. Поэтому появляются различные тексты, начиная от «Фейсбука» и заканчивая материалами в СМИ о том, какой у нас якобы «плохой главнокомандующий» или «командир какой-то воинской части» и так далее. И самое интересное, что в этой информационной операции россиянам очень подыгрывают и некоторые наши политические силы и псевдоэксперты. Кто-то подыгрывает, выполняя задачу, а кто-то – по своей глупости.

– Кого вы назвали бы псевдоэкспертом, не по глупости, а по заказу Российской Федерации участвующего в третьей части информационной кампании против Украины?

– По этическим соображениям я воздержусь от конкретики. Скажу так: когда мы получаем подобную информацию, то немедленно передаем соответствующим органам, а они уже дальше сопровождают эту тему тем арсеналом реагирования, который определен им по закону. Поскольку целый ряд таких расследований еще продолжается, я не хотел бы сейчас называть имена. Но думаю, что мы доживем до того времени в обозримом будущем, когда сможем показать документы в отношении действующих политиков, народных депутатов и других людей, которые поют по тем же нотам, по которым поет российская пропаганда. И это касается не только предыдущей власти, но и тех, кто сейчас, сменив окраску, чувствует себя комфортно в нашей стране.

Могу привести такой пример: четвертая волна мобилизации в начале этого года еще только начинала обсуждаться в обществе, но один «уважаемый» народный депутат, бывший при власти почти при всех лидерах нашей страны и неплохо себя чувствующий сейчас, тут же заказывает своим помощникам аналитическое исследование на тему нецелесообразности четвертой волны мобилизации. И потом выкладывает его в информационное пространство. Вопрос: на кого работает «уважаемый политик»?

– Эти исследования были опубликованы в прессе?

– Они появились перед рассмотрением проектов нормативных актов о частичной мобилизации в качестве пресс-релиза, в котором была выжимка из этого опуса, созданного обслугой политика. Но мы нашли способ сделать так, чтобы в информационном измерении по четвертой волне мобилизации тогда проблем не возникло. Она действительно стала одной из лучших из шести проведенных.

– Не считаете ли вы, что было бы сложнее вносить раскол в общество и реализовывать технологии ИПсО, если бы наша власть действовала в интересах граждан? И также было бы сложнее проводить информкампанию против главнокомандующего, если бы у нас не было огромных потерь под Иловайском, если бы ВСУ не оставило Дебальцево.

– Все зависит от точек зрения и, если говорить шире, от внутренней системы координат. Один человек считае, что стакан наполовину полный, а другой – что стакан наполовину пуст.

Применительно к ситуации в Украине, то в прошлом году Российская Федерация начала реализовывать план скрытой агрессии против нас. У военных часто любые наступательные планы принято раскладывать на составляющие: ближайшая задача, дальнейшая задача, направление продолжения наступления. Для российского руководства в ближайшую задачу входило выйти силами незаконных вооруженных формирований так называемых «ДНР» и «ЛНР» при поддержке российских войск на административные границы Донецкой и Луганской областей. Дальнейшая задача – создать дугу нестабильности, которая охватывала бы дополнительно Харьковскую, Херсонскую, Николаевскую области, и так далее – до Одессы. Если, по утверждению оппонентов, наше руководство так плохо, если наши силовые структуры такие беспомощные, почему Россия за полтора года не смогла выполнить даже ближайшую задачу? Да, мы понесли потери, да, мы имели много проблем под Иловайском, но армия, о которой кричали, что она не обучена, не укомплектована, не вооружена, смогла остановить вооруженные силы одной из сильнейших стран мира. И, судя по всему, у армии РФ нет особых перспектив для дальнейшего продвижения.

Да, хотелось бы вернуться обратно на наши границы, и мы рано или поздно на них выйдем, но это займет время. И нам понадобится еще пару десятилетий, чтобы историки смогли объективно и беспристрастно сказать, кто был прав, а кто – нет. Ведь мы еще не получили доступ ко всем документам противостоящей стороны. Участники событий – российские военные – публично сказать ничего не могут из-за запретов, соответственно, наша оценка событий не имеет под собой всей необходимой базы источников.

В информационном плане – то же самое. Сейчас можем говорить о том, что потенциал государства в плане влияния и в мировом информационном пространстве, и на территории своей страны, и на территории, которая временно контролируется врагом, существенно изменился по сравнению с нашими возможностями во времена событий в Крыму.

– Вы не назвали еще два пункта информационной кампании РФ против Украины.

– Четвертая операция касается населения Донецкой и Луганской областей: местных жителей должны убедить в том, что жить в так называемых «ДНР» и «ЛНР» – лучше, перспективнее, чем в Украине. И вообще это путь «к светлому будущему».

И пятая операция касается непосредственно личного состава силовых структур – ВС Украины и других вооруженных формирований и правоохранительных органов – в первую очередь тех, которые задействованы в АТО.

Мною перечислены лишь пять основных информационных операций. Если взять четвертую и пятую информационные операции РФ, проводящихся по району АТО, то уже сейчас можно говорить о 25 основных информационных проектах со стороны россиян и «ДНР-ЛНР», которые их реализуют. Например, в этом направлении работает так называемое «министерство информации» «ДНР», создается и развивается сеть «своих СМИ», работают подразделения ИПсО РФ на нашей территории, в населенных пунктах, которые сейчас временно оккупированы. Есть также попытки вещать на нашу сторону.

– Как я понимаю, в любом государстве, если оно считает себя независимым, создаются свои СМИ. Почему вы считаете возникновение СМИ «ДНР-ЛНР» частью информкампании, а не естественным процессом для людей, которые там живут?

– В вашем вопросе одной из ключевых фраз является «в любом государстве». Но де-факто «ДНР» и «ЛНР» имеют статус не государств, а террористических организаций, незаконно контролирующих часть территории Украины при силовой поддержке со стороны РФ. И на этой территории имеют силу исключительно законы Украины, которые регулируют вопросы информации, СМИ, теле- и радиовещания и так далее.  

Если говорить о тех СМИ, которые были зарегистрированы на территории населенных пунктов, находящихся сейчас под контролем так называемых «ДНР» и «ЛНР», то можно разделить их условно на несколько составляющих. Некоторые юридически и фактически выехали оттуда, перерегистрировались и восстановили свою работу на нашей территории. Вторая часть – это те, кому «закрыли рот», и они, грубо говоря, прекратили свое вещание. Часть «новых» проектов «ДНР-ЛНР» реализуется за счет брендов, названий каких-то ранее существовавших СМИ, а на самом деле происходит полная перезагрузка их редакций и информационной политики. Эти редакции управляются людьми, которые часто имеют паспорт гражданина России. Поэтому говорить о том, что там остались СМИ, пытающиеся правдиво подавать информацию о событиях в Донецкой и Луганской областях, тяжело.

Я общаюсь с ребятами, которые владеют информацией о ситуации в СМИ, например, с Алексеем Мацукой, и они говорят, что их коллеги и партнеры сейчас по подвалам сидят, вынуждены прятаться. Так что речь не идет о работе СМИ в современном понимании этого слова. Тогда встает вопрос о том, кто там остался из журналистов и чем они занимаются.

– Вы сказали, что видели документы, которые описывают информационную кампанию России против Украины. Каким годом они датируются? Когда они были разработаны?

– Уместно говорить о совокупности документов, которые разработаны и приняты в России по информационному влиянию в мире вообще, на территории бывшего советского пространства, в том числе и в Украине. Условно их можно разделить на две основные группы.

Я бы сказал, что где-то в районе Майдана произошла перезагрузка структуры информационной работы России против нас. До этого они работали в формате так называемой концепции «мягкой силы», soft power – это неагрессивные внешне информационные сценарии, культурное, образовательное, языковое влияние и тому подобное, цель которых – увеличение количества симпатиков, приверженцев дружбы с Россией. Вся грязная часть работы в такой концепции максимально спрятана, завуалирована. Обычный зритель на фоне просмотра сериалов и новостей ее не замечал, у него формировалось ложное представление о том, что происходит в России, какие там процессы, как Россия хочет с нами дружить, развивать славянское единство и прочее. После начала Майдана произошла перезагрузка, концепция российского soft power перестала себя оправдывать, и им для пропагандистской кампании пришлось задействовать уже другой арсенал. Так Россия перешла к открытым агрессивным действиям в информационном пространстве.

– В Советском Союзе были учебники, по которым готовили специалистов по спецпропаганде или ИПсО. Как готовят специалистов сейчас, есть ли они в Украине?

– В Советском Союзе Военный Краснознаменный институт МО СССР готовил специалистов гуманитарного профиля, в том числе и по спецпропаганде. Они потом получали распределение как в органы военного управления, так и непосредственно в войска. Например, в так называемые агитотряды, которые широко применялись в Афганистане – работали с местным населением по консолидации афганцев в поддержку новой власти и расколу душманских структур. Такого рода специалисты присутствовали во всех органах управления на всех уровнях – от штабов армий и округов. И это только военные специалисты, армейские, а были еще структуры ГРУ ГШ, КГБ, которые тоже в том или ином виде занимались спецпропагандой.

У нас после развала Союза, когда начали формироваться Вооруженные силы Украины, встал вопрос о будущем подразделений, которые занимались информационно-психологическими операциями. Они не могли оставаться в подчинении и под надзором армейских партийно-политических органов старого образца, прекративших свое существование. А в составе новых органов по работе с личным составом эти подразделения были неактуальны и переподчинены другим структурам.

Специалистов для них готовят и в Национальном университете обороны Украины (специалисты оперативно-тактического уровня), и в других наших военных ВУЗах, которые готовят специалистов тактического уровня.

– Сколько специалистов такого рода выпускается в Украине за год?

– Государственный заказ на подготовку военных специалистов является закрытой информацией. И, в принципе, это было бы большим подарком россиянам, если бы мы озвучили их количество.

События в Украине показали, что специалистов нужно гораздо больше, ибо упомянутые структуры развиваются, их работа набирает обороты. Сейчас мы эту проблему решаем за счет добровольцев и мобилизованных: для них мы открыли курсы переподготовки на базе определенных ВУЗов, и они там совершенствуют свои навыки, знания и умения. Затем они направляются в воинские части или в органы управления по своей специальности. Замечу, что среди них очень много добровольцев и очень много людей с именем. У меня, допустим, в подразделениях служат люди, которые были ведущими авторских программ на телевидении, главными редакторами СМИ, занимали посты в Администрации президента, есть бывшие депутаты парламента.

– Вы могли бы привести свежий пример проявления информационного воздействия РФ против Украины?

– Например, неделю назад в СМИ появилось фейковое поручение заместителя Министра обороны Украины, в котором он якобы ставит задачу по проведению информационных мероприятий по расколу движения «Правый сектор». В том числе ставятся задачи на действия совместно с военнослужащими конкретной бригады вооруженных сил США. Это поручение «изготовлено» на базе реального сканированного официального документа, с подписью, с реквизитами, и на первый взгляд тяжело найти подвох. Но только для обывателя. Видимо, все-таки не все благополучно у россиян, потому что в первом абзаце этого текста они при переводе с русского на украинский язык умудрились сделать целый ряд ошибок. С языком у них не сложилось.

Еще вариант фейков, который очень часто появляется в отношении АТО и на который нам приходится реагировать. Для того чтобы обвинить украинскую сторону в провокациях против мирного населения и срыве Минских договоренностей, террористы часто ведут огонь из тяжелого оружия, которое должно быть отведено, по своим же кварталам, по своим же населенным пунктам, а потом пытаются обвинить украинскую сторону. И что это якобы украинские военные нарушают все договоренности, разрушая города и села Донецкой или Луганской областей. Все это сопровождается какими-то «свидетельствами очевидцев», «подлинными» видео- и фотоматериалами. Часто мы получаем информацию о готовящихся подобных провокациях заранее и всегда оповещаем население. Это срабатывает, так как в большинстве случаев боевики после этого воздерживаются от обстрелов.

Очень много фейковых тем было связано с отводом батальона «Донбасс» на Мариупольском направления от линии боевого соприкосновения. Это обычное событие, имеющее под собой исключительно военную целесообразность, а некоторые наши политики и российские пропагандисты пытались на этом играть, заявляя о том, что якобы Мариуполь собирались сдать. Хотя это просто замена подразделения Нацгвардии, которое имеет минимум тяжелого вооружения и бронетехники, на подразделение обученных и оснащенных морских пехотинцев.

– В ЖЖ есть текст, который описывает советские методы спецпропаганды: метод «гнилой селедки», метод «перевернутой пирамиды», метод «большой лжи», и так далее. Автор текста ссылается на учебник по спецпропаганде, которым он пользовался, когда проходил обучение в рядах Советской армии. Сейчас все эти методы применяются?

– Вообще, методы серо-черной пропаганды в открытых источниках изложены широко. Те формы, способы, методики, подходы, принципы, которые были описаны, просто получили свое дальнейшее развитие в мире в силу того, что мы живем в век информационных технологий.

Но сейчас спрятать правду от зрителя, от читателя СМИ, который умеет находить информацию, практически невозможно: знающий и понимающий пользователь найдет много того, что происходит на самом деле, поэтому перегружать серо-черной пропагандой, фейками – недальновидно. Говорить правду, пускай и не очень приятную – это хорошее продолжение тех вещей, которые написаны в учебниках 20-30-летней давности. Иногда нам тоже не все удается по независящим от нас причинам, но я считаю, что нормальное информирование о событиях вокруг АТО – это и есть тот акцент, который должен быть сделан нашей стороной.