И все бы было хорошо, но камнем преткновения стало отсутствие того уровня контроля достоверности, который есть в журналистике и отсутствует в соцмедиа. Отсюда на ветку соцмедиа слетелись, как вороны, фейки.

Исследователи сегодня фиксируют четкий факт — в мире растет важность индустрии влияния, под которой понимаются в первую очередь использование технологий. Они пишут: «Манипуляции в соцмедиа являются большим бизнесом. С 2010 года политические партии и правительства потратили полмиллиарда долларов на исследование, развитие и проведение психологических операций и манипуляций с общественным мнением с помощью соцмедиа. В некоторых странах это включает в себя борьбу с экстремизмом, но во многих странах речь идет о распространении мусорных новостей и дезинформации во время выборов, военных кризисов и сложных гуманитарных бедствий».

Однако в мире исчезло доверие к информации разных видов. И в этой атмосфере непроверяемого доверия с помощью вроде бы нормальных сообщений получать любые негативные образы политических противников. Исследование по всему миру показало распространенность явления формально организованных манипулятивных кампаний в соцсетях: 28 стран в 2017 году, 48 стран — в 2018 году. Страна попадала в этот список, когда по крайней мере одна политическая партия или одно государственное агентство воспользовались этим инструментарием у себя дома.

Информационные технологии, пришедшие с интернетом, оказываются задействованными во всех видах проблем, как мирных, так и военных. Этот инструментарий оказался таким эффективным, поскольку возросла роль информационно-коммуникативной составляющей любого действия или события. Управление нею становится залогом успеха любой кампании в мирное и военное время.

Все это постепенно размыло понятие правды, поскольку обнаружилось, что современные индустрии влияния имеют бесконечное количество возможностей воздействовать в информационно-коммуникативной плоскости, получая, отталкиваясь от одного события, разные виды правд.

Если раньше системность мира приходила от единой точки зрения, откуда возникала и одна правда для всех в рамках матрицы этой точки зрения, то теперь с исчезновением таких матричных точек зрения исчезла и единственность правды. Однако мы всегда разрешали неединственность правды в художественной реальности. Кстати, соцреализм был придуман, чтобы «убить» эту множественность художественной реальности, привести ее в соответствие с единой матричной правдой.

Главный удар со стороны соцмедиа был нанесен по традиционной журналистике. Кстати, Андерсон считает, что журналистике надо отказаться от идеи, что она представляет или служит аудитории: «Кроме революций или выборов, теперь трудно сказать, есть ли нечто, что представляет аудиторию сегодня. Когда журналисты говорят, что они служат "аудитории", реально они имеют в виду какой-то неизбежный компромисс в определении аудитории, очерченной демографической нишей».

Андерсон выступает за замену журналистской объективности на транспарентность (открытость). Журналисты работают в рамках навязанных им правил и условностей. То есть перед нами всегда будет только часть правды. Он также возражает против выбора информации высшей точкой отсчета. Журналисты предоставляют информацию, но успех этого зависит от их работы на свободном рынке. Из всего этого можно сделать вывод, что базовые параметры журналистики сегодня не являются работающими.

Старая журналистика ушла, но новая не появилась, поскольку размытыми стали журналистские стандарты, а журналистика гражданская позволяет включать туда все без разбора.

В результате мы видим, как журналистика стала главной пострадавшей стороной из прошлого положения вещей. Она как бы тихо ушла с того пьедестала почета, на котором почивала долгое время.

У журналистики были сильные стороны, которые сегодня оказались потерянными. С одной стороны, это своя точка зрения на события, которая носила не индивидуальный, как сейчас, а массовый характер. В рамках этой точки зрения Советский Союз удерживал свою правду о событиях, а Запад — свою. По этой причине это был системный взгляд, когда каждое событие было связано с другими разнообразными причинно-следственными связями. Мир был очень системным и потому более понятным.

Мирошниченко перечисляет следующий набор характеристик, которые делали журналистику сильнее сегодняшних соцмедиа:

- завершенность сюжета: порционность информации против ее потока,

- способность сжать новости в панораму: упорядоченная картина, где присутствуют все темы,

- статус журналиста: информация из известного источника воспринимается комфортнее,

- эффект ограниченного объема: малые дозы информации воспринимаются как более ценные.

Можно спорить о важности и нужности каждого из этих пунктов, можно против них выдвинуть такой же набор преимуществ соцмедиа, но сегодня перед нами явно предстал новый способ информирования людей, сменивший или качественно меняющий журналистику.

Сюда же следует приплюсовать и споры о том, насколько вредны соцмедиа, является ли зависимость от них аналогичной квазинаркотической (см. тут и тут). Здесь тоже много спорных суждений, но проблема действительно существует.

Гилмор говорит о понятии объективности, которая может заменить правду. Пытаясь нащупать, что же это такое, он выходит на понятия тщательности, точности, честности и снова транспарентности.

Ингрэм считает, что проблему нельзя решить, лицензируя одних как журналистов, а других считая блогерами-аматорами. Это приведет к уменьшению объемов информации, что станет еще большей проблемой.

Мир не увеличился, он остался таким же, просто возросли объемы информации о нем. Но они возросли и по причине исчезновения единой точки зрения «матричного» типа, задающей всю систему. Теперь причин и следствий стало слишком много. И только соцмедиа могут все это охватить.

Тем не менее, журналистика жива и будет жить. Как и соцмедиа. Они просто разделили между собой информационные потоки, как сходный процесс разделения произошел когда-то между массовой и высокой литературой и культурой. Здесь не оказалось даже конкуренции, поскольку они производят два разных типа продукта. В случае соцмедиа этот процесс разделения дошел до предела, вообще создав из бывшего читателя автора.

Литература

1. Bradshaw S. a.o. Challenging Truth and Trust: A Global Inventory of Organized Social Media Manipulation // comprop.oii.ox.ac.uk/wp-content/uploads/sites/93/2018/07/ct2018.pdf.

2. Anderson C.W. Information’s triumph? Three ways TechCrunch challenges ideas of journalism // www.niemanlab.org/2011/09/informations-triumph-three-ways-techcrunch-challenges-ideas-of-journalism/.

3. Мирошниченко А. Четыре преимущества журналистики перед соцсетями // jrnlst.ru/four-traits?fbclid=IwAR0HeuFtGf1XRqMhgLB2jQ-7POi9uUVS5PUNWp6_2PxXUEXvyrLf0DRsj80.

4. Kiberd R. Social media addiction is not natural or normal – but is it really a disease? // www.theguardian.com/commentisfree/2019/mar/19/social-media-facebook-addiction-not-natural-normal-disease.

5. New filters to manage the impact of social media on young people’s mental health and wellbeing // www.rsph.org.uk/uploads/assets/uploaded/8c1612c4-54aa-4b8d-8b61281f19fb6d86.pdf.

6. Gillmor D. The death of objectivity // dangillmor.typepad.com/dan_gillmor_on_grassroots/2005/01/the_end_of_obje.html.

7. Ingram M. No, licensing journalists isn’t the answer // gigaom.com/2011/09/07/no-licensing-journalists-isnt-the-answer/.