Соцмедиа передают разнообразие мнений, характерное для человечества; по сути, это не журналистская работа. Правда, и журналистика сегодня стала передачей не фактов, а мнений. В оправдание этого сдвига можно только сказать, что и пропаганда строится на том, что под шапкой одного достоверного факта нам пытаются передать или кучу недостоверных, или на базе него сделать далеко идущие выводы, которые оказываются притянутыми за уши.
Следует также вспомнить, что современная система от интернета до соцмедиа создана при существенной военной поддержке. Об интернете помнят все, а вот участие Пентагона в создании Гугла менее известно. То есть перед нами возникает целый спектр целей создателей, которые не сводятся воедино. Это медиа для потребителя, это бизнес для создателей платформ, плюс к этому свои цели военных: от средства связи в экстремальных ситуациях до средства отслеживания людей и ситуаций.
Интернет американский (APRANET) создавался для осуществления связи во время ядерного удара. Он появился в 1965 г.
Интернет советский Виктор Глушков хотел использовать для создания автоматизированной системы управления всей советской экономикой. Анатолий Китов в своей брошюре, вышедшей еще в 1958 г. в обществе «Знание», предлагал объединить все ЭВМ в единую сеть. Однако все получилось не так. Китов написал письмо Хрущеву, военным не понравилась идея объединить свои машины с гражданскими в единую систему, и Китов теряет свой пост в армии. И уже Глушков подхватывает идею Китова для своей системы «общегосударственной автоматизированной системы управления» (ОГАС), поддержанной Алексеем Косыгиным. Но советская система не захотела модернизироваться.
И с американской стороны в числе создателей интернета был Пол Баран, родившийся в Польше в 1926-м, а в 1928-м его семья переехала в США: именно он предложил основные идеи децентрализации такой сети. Так что можно считать интернет вполне славянским изобретением. Но идея децентрализации, которая была хороша в случае ядерного удара, оказалась неинтересной советским управленцам, необходимость в которых резко падала в случае глушковской системы. Так что интернет в СССР не вырос, хотя вполне мог.
Вырвавшись за пределы чисто военного использования, сеть существенно изменилась. Произошло практически то же, что и с книгопечатанием, когда оно ушло из-под опеки церкви, будучи созданным исключительно для тиражирования Библии.
Есть даже отдельное исследование о роли любителей музыки в развитии интернета, создававших групповые инфраструктуры для своего фэндома [см. также Baum N.K. Playing to the Crowd: Musicians, Audiences, and the Intimate Work of Connection. — New York, 2018]. Оно начинается с двух параграфов, именуемых «Музыка как коммуникация» и «Музыка как товар». Любители музыки помогали сформировать современные медиа и сдвинуть баланс силы между аудиториями и профессионалами. Профессионалы, делавшие карьеру десятилетиями, не знали, что им делать в новых условиях.
Тим Андерсон заговорил о социальном музыканте. Он пишет: «Музыкальная социальная среда является одной из ценностей, которую онлайновые социальные сети должны признать, поскольку многие включили музыку в свои сервисы. Точно так, как блоги заняли место многих музыкальных публикаций, такие социальные сети, как Twitter, Facebook и YouTube быстро поняли, что инфраструктура влияет на формирование вкусов и позволяет слушателям наслаждаться музыкой асинхронно и в "реальном времени". С помощью этого процесса онлайнового открытия инвесторы социальных сетей обнаружили путь эксплуатации онлайновой лояльности, в котором порождается и используется формирование музыкальных вкусов. Это объясняет внимание, которое музыкальная индустрия в целом проявляется к онлайновым социальным лояльностям». Речь здесь идет о трудностях монетизации онлайновых процессов.
Социальные медиа конфликтуют с бизнес-целями своих создателей. Так считает Бенджамин Кункель, подчеркивая, что «они хотят получать прибыль из деятельности, которая, являясь социальной, в основе своей не экономическая и не производящая. Социальные медиа могут быть либо прибыльными, либо социальными. Но в конце они смогут стать и теми, и другими».
Признаем, что они уже сейчас являются прибыльными, поскольку смогли монетизировать свою социальность. Люди стремятся туда, а это внимание может быть продано для рекламы. Так что не производящие ничего материального соцмедиа тоже могут приносить деньги, и достаточно большие.
Фейки принесли новую опасность для социальных медиа. Фейсбук подпал даже под большие штрафы за то, что не удержал в своих руках личную информацию о пользователях. Сначала он стал яростно изображать готовность борьбы с фейками.
Сегодня позиция Фейсбука стала менее определенной, после того как Цукерберг признал, что они не собираются убирать фейки. Даже отрицание Холокоста будет возможным в сети. Вероятным ответом на это следует считать, что запреты ведут к разрушению бизнес-модели Фейсбука. Право каждого на свое слово и создало многочисленность его пользователей. К тому же достаточно сложно и затратно выявлять миллионы подобных отклонений.
О Холокосте Цукерберг сказал в своем интервью, где сразу после встречи Трампа с Путиным поспорил со своим президентом: «Доказательства, которые мы видели, очень четкие, русские пытались вмешаться в выборы. Мы пытались сотрудничать с правительством и разными расследованиями, которые идут, поскольку они имеют больший контекст. Но то, что видели мы перед выборами, это была русская хакерская группа, часть российской военной разведки, которую, как я понимаю, наши власти называют АПТ28. Они пытались использовать традиционные хакерские методы: с помощью фишинга получить доступ к страницам людей. Мы идентифицировали это в середине 2015-го и сообщили в ФБР. Когда мы увидели такую же активность в кампании 2016 года, когда они пытались проникнуть на аккаунты людей как в республиканском национальном комитете, так и в демократическом, мы также сообщили некоторым людям там, которые, как мы считали, подпадали под риск».
Кстати, перед нами возникает немножко другая картинка, чем та, которая растиражирована в медиа, раз Фейсбук уже в 2015 году предупредил ФБР о такого типа атаках и сделал это же по отношению к американским национальным партийным комитетам (республиканскому и демократическому), то ничего неожиданного для спецслужб не было, и это такая же вина спецслужб, как и Фейсбука.
Цукерберг в своем интервью перечисляет выборы кроме американских, где также присутствовала эта угроза безопасности: французские президентские, немецкие парламентские, специальные выборы в Алабаме, мексиканские выборы.
Предложенный им метод борьбы с фейками состоит в следующем: инструментарий искусственного интеллекта находит фальшивые аккаунты, координированные сети и закрывает их. Однако это не столько борьба с фейками, как с их распространением. Фейки индивидуального порядка все равно не признаются отклонением, поскольку, по идеологии Фейсбука, каждый имеет право как на ошибку, так и на свое видение ситуации.
И это общая проблема, которая различается только разными деталями сетей. Например, был проделан детальный анализ по общению в сетях постсоветских немцев в Германии. И вот один из выводов: «Анализ сетей открывает, что постсоветские политические группы, включая тех, которые представляют российскую официальную позицию по украинскому кризису, осуществляют влияние на контент в группах в немецком сегменте "ВКонтакте". Это не относится к сети в целом, которая в любом случае фрагментирована, но применяется к определенным подсетям, которые подпадают под категорию "политики идентичности". Эти группы активно используют постсоветские ресурсы, устанавливая тем самым степень публичной близости с ними. Как показывает более глубокий анализ, эти подсети оказываются сильно взаимосвязанными».
Такая же картина в русскоязычном сегменте интернета в Прибалтике. Например, в Литве 2017 году 90 % постов про Россию было написано с прокремлевской точки зрения с одновременной критикой позиции Литвы.
То есть работает очень сильная система ретрансляции, ведь, как правило, человеку легче повторить услышанные тезисы и аргументы, чем придумать собственные. А исходные тезисы и аргументы были отработаны с помощью социологов и психологов. Эфемерный русский мир в этом случае становится коммуникативно-реальным, поскольку он создается в коммуникациях.
Кстати, экс-президент Эстонии Тоомас Ильвес подчеркнул, что раньше людьми так систематично не манипулировали, что российские интернет-тролли от лица «простых американцев» продвигали идеи антиисламизма, расизма и т. д., что мягкие силы влияния на Западе не имеют целей создавать мировые конфликты. Сюда следует добавить, что поляризацию в обществе создавали не только чисто политическими темами, но даже в плоскости энергетических решений.
Отсюда понятно, почему за рубежом за Путина проголосовал даже больший процент людей, чем в России — 85 %. Правда, это от пришедших, а это значит, что от тех, кто в первую очередь хотел проголосовать «за». Эту особенность отражает голосование в Гвинее-Бисау, где за него проголосовало 96,2 %, что составило 26 человек, и лишь один за него не проголосовал.
Фейсбук уходит от ответственности за ложь, в то же время критики подчеркивают, что он неправильно уходит от ответственности сродни издательской. Ведь на самом деле он и есть издатель, а издатель действительно несет ответственность. Но в данному случае ответственность, с одной стороны, никто не хочет на себя брать, а с другой — при тех объемах информации, которые есть в Фейсбуке, делать это очень затруднительно.
Фейсбук изображает не борьбу, а скорее заботу о чистоте информации. Но больше ничего делать не хочет, поскольку это нарушает его бизнес-интересы, состоящие в том, чтобы привлечь наибольшее число пользователей. В соцмедиа есть еще один феномен, когда первый и наиболее активный забирает всех пользователей, поскольку потребитель идет туда, где уже находятся его друзья и знакомые. В результате соцмедиа становятся вотчиной монополистов.
Эдуардо Арино де ля Рубио из Фейсбука разложил возможные варианты сообщений на двух осях: ось X — правда, ось Y — намерение обмануть. Получилось четыре варианта.
Верхние два относятся к высоким уровням обмана. Первый из «квадратов» — низкий уровень правды и высокий обмана. Второй — высокая правдивость и большое желание обмануть. Только первый предлагается убирать из Фейсбука. Второй представляет собой пример пропаганды, которая часто отталкивается от совершенно правдивых фактов, но по-своему их интерпретирует.
Два нижних — с малым желанием обмануть, которая имеет две реализации: неправдивые и правдивые. Наиболее естественен тот, который имеет высокий уровень правды и низкий уровень обмана. Наверное, это идеал, который часто просто недостижим.
Единственное, с чем Фейсбук согласился бороться, так это с языком ненависти. Он определяет его по двум параметрам:
• атакой является уничижительная генерализация или марающее пятно,
• «защищенной категорией», то есть тем, что нельзя трогать, являются: пол, раса, этничность, религия, национальность, сексуальная ориентация, серьезные болезни.
Формулой языка ненависти становится следующее:
Язык ненависти = Атака + Защищенная категория.
Из страницы тренинговых материалов Фейсбука видно, что в «защищенную категорию» попали белые мужчины, но разрешены атаки на водителей-женщин и чернокожих детей. То есть количество незащищенных достаточно велико.
По этой причине вывод исследователей таков: «В число заслуг Фейсбука вписана помощь в выступлениях против авторитарных режимов во время Арабской весны 2010–2011 годов, однако документы предлагают, по крайней мере, в некоторых случаях, что правила языка ненависти компании работают скорее на элиты и правительства, а не на протестующих активистов и расовые меньшинства. Тем самым они служат бизнес-интересам глобальной компании, которая опирается на национальные правительства, чтобы те не блокировали их услуги для своих граждан».
В своем интервью Цукерберг осветил борьбу с лживыми сообщениями следующим образом: «Подход, который мы приняли по отношению к фальшивым новостям, лежит не в том, что вы не можете сказать что-то ошибочное в интернете. Это будет слишком. Каждый может ошибаться, и если мы будем закрывать аккаунты, когда люди говорят неправдиво, то будет сложно дать всем голос и сказать, что мы заботимся об этом. [...] Если вы посмотрите первую сотню сообщений, которые распространяются вирусно или распространяются по Фейсбуку каждый день, мы должны взять на себя ответственность, что это не обман и вопиющая дезинформация. Таков наш подход. Мы смотрим на то, что получает наибольшее распространение. Если люди отмечают их как потенциальный обман, мы отсылаем такие сообщения на проверку фактов [...], и если нам говорят, что это, возможно, фальшивка, тогда мы существенно снижаем распространение этого контента».
По поводу отсутствия борьбы с отрицанием Холокоста Цукерберг добавил: «Лично я считаю отрицание Холокоста глубоко оскорбительным, и я абсолютно не собираюсь защищать намерения людей, которые это отрицают». Однако в его мнении скорее перевешивают рассуждения бизнесмена, который не хочет ставить преграды развитию своего бизнеса.
Соцмедиа действительно подают себя как независимый и свободный ресурс. Можно сказать, что перед нами медиа общества, а не государства, и это несомненный успех, что такого удалось достичь, поскольку всегда и везде в истории, кроме революционных событий, государства диктовали свою волю. Однако одновременно с развитием интернета государства тоже нашли определенные способы запуска своей организованной информации в эту случайную среду, тем самым уменьшая ее опасность для них. Они в сильной степени «приручили» интернет.
Соцмедиа не могут прийти в мир со своими правилами, они все равно будут корректировать их под сложившийся порядок вещей. По этой причине фейки еще нескоро уйдут из повестки дня. С ними, конечно, будут бороться, но пока эта борьба приводит к еще большей поляризации общества.