Ноам Хомский оказался единственным ученым самого высокого уровня, который обратился к изучению пропаганды, сделав это вместе со своим соавтором Эдвардом Херманом (см. о нем здесь). Их книга получила название «Производство согласия» [Herman E.S., Chomsky N. Manufacturing consent. The political economy of the mass media. — New York, 2002]. Внимание Хомского к этой проблематике можно объяснить тем, что он является активным публицистом, чаще критикующим, чем хвалящим государство, это началось с критики войны во Вьетнаме, поэтому пропаганда с неизбежностью должна была попасть в поле его внимания.

Двадцатилетию выхода книги была посвящена специальная конференция в Виндзорском университете (Канада). Была еще одна конференция в Великобритании, часть материалов которой попала в специальный номер журнала [Westminster Papers in Communication and Culture. — 2009. — Vol. 6. — N 2 ]. Журнал открывается интервью с соавторами — Херманом и Хомским. И мы вернемся к этому интервью после обсуждения самой пропагандисткой модели.

Главной составляющей пропагандистской модели Хомского (как ее именует пресса, хотя у нее два соавтора) являются пять фильтров, которые формируют новости: объемы (размеры, ориентация на прибыль, концентрация собственности), реклама как главный источник дохода для массмедиа, опора на медиа при предоставлении информации правительством, бизнесом и «экспертами», исходящими от первичных источников, «обстрел» как метод дисциплинирования медиа, «антикоммунизм» как национальная религия и средство контроля.

Поток сырой информации, проходя через эти фильтры, оставляет на выходе только то, что не конфликтует с их требованиями. Это в целом не государственная, а элитная цензура, поскольку для того американского общества, которое описывается данной пропагандистской моделью, все же главной управляющей силой является крупный бизнес.

Херман объясняет эту ситуацию следующим образом. Медиа зависит от элиты и ее информационных источников. Поскольку их модель демонстрирует антидемократический характер медиа, ее стараются не обсуждать в дискуссиях о предубежденности медиа.

В своем интервью Хомский и Херман говорят о тех изменениях, которые произошли за два десятилетия после выхода книги:

- собственность стала еще более концентрированной и более глобализированной,

- реклама стала еще более важным компонентом, теперь конкуренция есть не только между традиционными медиа, но и между ними и интернетом,

- отмеченные изменения создали большую зависимость от информационных агентств, предложений от пиар-фирм, от проплаченных экспертов и пресс-релизов,

- «обстрелы» прессы стали более важным ограничителем, чем это было в 1988 г., правительства стали более жесткими в наказании СМИ за отклонение от официальной линии,

- антикоммунизм ушел как идеологический фактор, но индивидов все равно можно привязывать к Сталину или Мао, к Милошевичу, чтобы предупреждать население об опасности социализма, дополнительно к этому «война с террором» удачно заменила советскую угрозу.

Отвечая на опрос, что бы они изменили в своей модели сегодня, если бы довелось, авторы говорят, что модель осталась бы принципиально той же. Идеологическими основаниями ее стали бы свободный рынок, антитерроризм и война с террором. Последние дали конкретику зла. Еще они могли бы добавить: агрессивный правительственный новостной менеджмент, рост массмедиа правого крыла типа Fox News и слабый рост других альтернативных медиа, включая интернет-издания.

Херман считает также, что пропагандистские кампании имеют место только тогда, когда они совпадают с интересами тех, кто контролирует фильтры. В качестве примера он приводит разгром «Солидарности» польским правительством, что было признано новостным и заслуживающим осуждения, в то же время разгром турецким военным правительством профсоюзов не являлся таковым.

Во втором издании книги 2002 г. также присутствуют дополнения к исходной модели пропаганды 1988 г. Авторы подчеркивают, что глобальный баланс власти существенно сместился в сторону коммерческих систем, что развлекательные медиа стали прекрасным способом прятать идеологические сообщения, что два десятка фирм полностью контролируют все медиа, которые доступны жителям США.

Херман и Хомский также пишут: «Централизация медиа и сокращение ресурсов, связанных с журналистикой, сделали медиа еще боле зависимыми, чем это было всегда». Такой общий вывод из той новой ситуации, к которой пришла медиаиндустрия. Понятно, что степень управляемости такой индустрией тоже возросла.

Развлекательные медиа, по их мнению, выполняют функцию, сходную со зрелищами Древнего Рима, отворачивая людей от политики и порождая политическую апатию. И это, вероятно, тоже важная функция социального управления.

Все эти слова авторов вполне понятны.

В качестве позитива данной пропагандистской модели исследователи отмечают то, что новостные дискурсы подаются не в вакууме, а в исторических и современных политико-экономических контекстах. Модель также дает возможность рассматривать ситуацию с разных позиций. Акцент сделан также на том, что взгляд на новости связан с позицией власти.

Сделана попытка проследить эти же фильтры, отмеченные в пропагандистской модели Хермана — Хомского на материале Голливуда. И производство фильма полностью укладывается в эту модель. Если мы возьмем антикоммунизм как вариант идеологической борьбы, то это фильмы «Красная угроза» или «Рембо III». Когда холодная война завершилась, Другой стал ассоциироваться с Востоком, часто это ислам в его радикальной форме. Можем вспомнить также характерного британского борца с коммунизмом — Джеймса Бонда, который теперь хорошо известен и на постсоветской территории.

Другое исследование подтверждает вышесказанное, утверждая, что на экране у араба-мусульманина нет человеческого лица. Соответственно, наличие таких серьезных фильтров говорит о том, что любая пропагандистская кампания будет требовать участия государства. Херман и Хомский пишут в своей пропагандистской модели: «Пропагандистские кампании могут быть запущены или государством, или одной из медиаструктур верхушки. Кампания по дискредитации правительства Никарагуа, по поддержке выборов в Сальвадоре как опыта по легитимизации демократии, по сбитому СССР корейскому лайнеру как средства мобилизации общественной поддержки роста вооружений были начаты и проведены правительством. Кампании информирования о преступлениях Пол Пота и мнимого заговора КГБ по убийству Папы были начаты журналом Reader's Digest с серьезной поддержкой со стороны NBC-TV, New York Times и другими основными медиа структурами. Некоторые пропагандистские кампании запускаются совместно правительством и медиа, но все они нуждаются в сотрудничестве с массмедиа».

Есть в их пропагандистской модели и право на некоторое отклонение: «Масс-медиа не являются монолитными по всем вопросам. Где сильные мира сего не могут найти согласия, будет возникать определенное разнообразие тактических суждений на тему достижения согласованных целей, отраженные в медиадебатах».

Но в целом это исключение из общего правила, которое констатирует наличие согласия в верхах, транслируещегося в низы. Кстати, вторая глава их книги называется «Достойные и недостойные жертвы», где речь идет о том, что жертвы во враждебном государстве всегда подаются как достойные, заслуживающие внимание, в то время как жертвы своего правительства такого внимания не достойны.

Тактические разногласия возможны, но они не так часты, и медиа не имеют того разнообразия, которое должно вытекать из этого наблюдения Хермана и Хомского. Отсутствие этого разнообразия на практике ставят им в вину, их теоретическая модель недостаточно адекватно отражает реальность (см. также перечисление ряда недостатков, обнаруженных в этой модели за двадцатилетие [Pedro J. The propaganda model in the early 21st century. Part I // International Journal of Communication. — 2011. — N 5], при этом во второй части этой констатируется, что модель интернета отлична от моделей газет, радио и телевидения [Pedro J. The propaganda model in the early 21st century. Part 2 // International Journal of Communication. — 2011. — N 5]).

Шелдон Ремптон считает, что модель с помощью своих пяти фильтров отражает механизм, как «не те» новости не будут попадать к потребителю и без использования оружия или Гулага. Однако он же подчеркивает, что модель лучше отражает ту реальность, которая была на момент написания книги.

Правда, с точки зрения Ремптона, интернет внес существенные коррективы в пропагандистскую модель Хермана — Хомского. И он раскрывает их по всем предложенным фильтрам:

- концентрация собственности, но в интернете достаточно просто завести свой сайт,

- реклама, но в интернете реклама размещается в соответствии с поисковиком Гугл, то есть не информация создается под рекламу, а наоборот — реклама приходит к соответствующей информации,

- опора на официальные источники, но интернет создал новый тип информирования —  «журналистику граждан»,

- «обстрел» прессы как средство ее контроля, но для интернета не так характерно обвинение с помощью юридической системы,

- антикоммунизм: он исчез, так что сегодня есть только «антитерроризм», «антиислам», что можно объединить как «антиантиамериканизм».

Через 27 лет после выхода книги, уже в 2015 г., Ноам Хомский вновь отвечает на многие вопросы относительно своей пропагандистской модели. Он считает, что появление интернета фундаментально не изменило пропагандистскую модель. Он также отвечает на интересный вопрос, не противоречит ли его модели освещение в СМИ разоблачений Сноудена, ведь это же подрыв интересов элиты: «Что касается пропагандистской модели, то она является первым приближением, очень хорошим приближением того, как функционируют медиа. Мы также подчеркнули, что есть множество других факторов. Если вы посмотрите на книгу "Производство согласия", то практически треть книги, которую, кажется, никто не читал, посвящена защите медиа от критики тех, кого называют организациями по правам граждан — Freedom House в данном случае. Это защита профессионализма и точности медиа в их освещении от жесткой критики, утверждавшей, что они являются виртуальными предателями, подрывающими правительственную политику. Мы должны знать, с другой стороны, что они были достаточно профессиональны».

В интервью упоминается выступление Кайзера, экс-редактора Washington Post, с весьма привлекающим названием «Плохие новости о новостях». Он проработал в газете 50 лет и как журналист, и как редактор. Кайзер приводит такую статистику: американцы тратят на печатные медиа 5% времени, которые они тратят на медиа, но 20% рекламы идет именно на них. Только треть американцев до 35 лет раз в неделю заглядывают в газету, и этот процентов уменьшается с каждым годом. Кайзер говорит, что большая часть читателей нескольких качественных газет ближе к могиле, чем к старшим классам.

В 2002 г. у Кайзера выходила книга «Новости о новостях: американская журналистика в опасности». Первая глава ее заканчивалась словами: «Для американцев должно быть важно, что новости сегодня попали под риск. В информационное время, когда хорошая журналистика должна была бы расцвести, этого не происходит».

В своей новой книге он говорит: «Здоровому демократическому обществу нужны судьи — авторитетные фигуры со свистками, которые засвистят, когда почувствуют нарушение правил. Прокуроры и судьи выполняют эту роль в отношении закона, но их предписание ограничено пределами закона».

Все эти слова говорят об определенной ловушке, куда попала журналистика. Начав зарабатывать деньги, она потеряла былую свободу. И ее функции тогда становятся иными.

Группа Media Tenor по заказу Frankfurter Allgemeine Zeitung проанализировала телекорпорации пяти стран. Их исследование показало, что BBC предоставляет наименьшее время противоположным к доминирующим взглядам — 2% времени, в то время как американский вещатель ABC дает 7%. Речь идет о поддержке американских войск за рубежом, что американские СМИ традиционно делают лучше.

Есть также интересные данные 2013 г. о негативе в освещении американских мусульман, что они чаще возникают на экране в контексте криминала. Еще одной составляющей этого процесса стало и то, что сегодня террористы стали определять имидж ислама. По сути все это является подтверждением пропагандистской модели Хермана — Хомского, поскольку является отражением позиции элиты по этим вопросам.

Пропагандистская модель Хермана — Хомского отвечает на вопрос о механизмах создания во многом единого мнения у большинства жителей западных стран. Сильные медиаресурсы активно удерживают доминирующую картину мира, куда не особенно попадают альтернативные мнения. Правда, похожая ситуация сложилась и на постсоветском пространстве. Только если в случае США работают власть и корпорации, то в случае постсоветского пространства власть даже сильнее медиакорпораций. В любом случае доминирующая на данный момент элита может удерживать нужную картину мира, что в конечном счете облегчает ей осуществление социального управления.