Сегодняшние информационные потоки кардинально отличаются от прежних. Акцент на жизни знаменитостей, который стал определяющим трендом, удерживающим тиражи и читателей, имеет практически нулевое значение с точки зрения удовлетворения прошлых информационных потребностей людей.

Аллен де Боттон (см. его биографию, где в числе прочего говорится, что он писал Ph.D. по французской философии в Гарварде, но бросил, чтобы заняться написанием книг для широкой публики) в своей книге о новостях цитирует одну фразу Гегеля (Botton de A. The news: a user's manual. — New York, 2014, см. также его устное выступление на YouTube), повторяя ее также достаточно часто на встречах с читателями: «Чтение утренней газеты — это утренняя молитва реалиста». Есть еще высказывание де Боттона: «Новости заменили религию».

Фраза де Боттона имеет даже большие последствия, чем он раскрывает. Ведь, по сути, человек прошлого читал один текст — Библию. Кстати, Юрий Лотман приводил этот пример, чтобы показать два разных типа чтения. Если человек прошлого читал одну книгу, то он читал ее по-другому. Она выводила его на размышление, это чтение было умственной работой. Сегодня, когда человек читает сотни книг, он просто складирует их в памяти. Книга не дает той умственной работы, которая была характерной для нее в прошлом.

Но это только одна сторона медали. Другая состоит в том, что мир одной книги можно трактовать как достаточно стабильный. Приход нового времени породил и книгопечатание, и газеты. Но это был уже другой мир, в котором резко возросла скорость изменений. И вопрос звучит еще и так: то ли эта скорость была порождением книг и газет, то ли перед нами параллельные процессы.

Есть также интересное мнение, что в книгопечатании не было особой нужды, поскольку на тот момент переписка книг была достаточно «индустриализована», чтобы удовлетворять все потребности [Назарчук А.В. Учение Никласа Лумана о коммуникации. — М., 2012]. И уже потом политические и религиозные запреты проиграли в борьбе с экономическими потребностями. Книга стала массово продаваться, сама породив своих читателей.

Де Боттон бросает своим читателям парадокс: никто не сможет восстановить в памяти, что именно говорилось в новостях в это время на прошлой неделе. Он объясняет это слишком большим новостным потоком, который превышает наши возможности по определению важности новостей.

Де Боттон критикует также разрушение новостной архитектуры. Он объясняет это тем, что фото тающего из-за глобального потепления айсберга уменьшит посещаемость сайта, а фотография поп-певицы Тейлор Свифт в коротких шортах — увеличит. На встрече с читателями свой книги он сказал: «Журналисты должны заниматься важными и сложными вещами и быть уверенными, что они победят Тейлор Свифт. Но из-за этого новости становятся более громкими, более хаотическими и менее структурированными, чем они были когда-либо».

В книге он подчеркивает, что новостные истории подают проблемы таким образом, чтобы «уменьшить наше желание и даже способность представлять их в ином серьезном виде». И приводит несколько примеров такой тенденции. В случае экономики речь будет идти об уровне налогов и борьбе с инфляцией, но не о реальной роли рынков. В случае образования — о количестве учеников в классе, зарплате учителей, о реальном месте в международной лиге, но не о том, имеет ли школьный набор предметов смысл, дает ли школа детям реальный эмоциональный и психологический ресурс, который важен для дальнейшей жизни.

Де Боттон пытается понять, что именно позволяет новостям управлять нами. Один из его ответов таков: новости подают себя достаточно авторитетными. На самом деле неизвестно, кто решает, что считать новостями, и по каким критериям это делается.

Еще одна цитата из встречи с читателями: «В идеале новости должны быть каналом, через который мы можем узнать друг о друге. Тем самым мы можем растянуть щупальца своей эмпатии и стать более человечными».

То есть он все время пытается вернуть человечество к гуманитарной составляющей, считая это важной задачей. А люди все время пытаются, наоборот, отказаться от этой своей базы.

Одна из глав книги называется «Зависть». В ней он говорит, что прошлые поколения рождались и умирали на той же ступени социальной лестницы. Наше время предоставило возможность подняться по этой лестнице. Поэтому в новостях так много рассказов о самореализации людей. По этой причине он и рассуждает о зависти, боясь, что слишком много таких рассказов об успехах могут делать нас менее активными в достижении целей.

Де Боттон проанализировал шесть типов новостей, чтобы подчеркнуть, какие функции они должны для нас выполнять. Это следующие типы: политические, всемирные, экономические, новости о знаменитостях, новости о стихийных бедствиях, потребительские новости.

Отвечая в интервью на вопрос, как бы он хотели, чтобы его запомнили, де Боттон говорит: «Я бы хотел, чтобы меня запомнили как того, кто занимался написанием эссе, объединявших личное и философское в поисках практических ответов на то, как обходиться с проблемами ежедневной жизни».

Де Боттон рассматривает сегодняшнюю ситуацию как первую в истории человечества, когда мы получаем информацию о событиях, отдаленных от нашей жизни. Хоть это следует признать преувеличением, но элемент правды в этом есть. Кстати, он считает, что в прошлые периоды истории вообще не было нужды в такой информации, поскольку эти события не имели для человека никакого значения.

Причиной он считает облегчение коммуникации и развитие демократии. Как следствие, информацию, которую в прошлом имели только лица, принимающие решения, сегодня получает множество людей. Мы получаем информацию, с которой нам нечего делать.

Есть еще одна сторона этой проблемы, которая состоит в том, что современные средства коммуникации дают нам событие в динамике, фиксируя даже крошечные изменения. Де Боттон говорит об этом так: «Новостные структуры не признают того, что предоставляют нам каждый день крошечные экстракты нарративов, настоящая структура и логика которых обычно возникает только в перспективе месяцев или даже лет, и что было бы разумнее слышать эту историю поглавно, а не в виде обрывочных предложений». Другими словами, мы получаем незаконченные истории, которые все время дополняются, и так до бесконечности, что создает информационный поток, а не просто отдельное сообщение.

При этом новости забывают нам рассказать, о чем именно они умалчивают. «Новости забывают нам сказать, что у нас есть запас жизненных сил. Мы являемся живыми существами, которые выдерживают наводнения, землетрясения и другие бедствия, и мы всегда возвращаемся».

У де Боттона есть и такое высказывание: «Если вы хотите, чтобы люди приняли статус кво, не давайте им новостей вообще, или давайте им их так много, чтобы они утонули в них. Тогда ничего никогда не будет меняться». Кстати, это совпадает с идеей Умберто Эко о цензуре шумом, когда человек не сможет ничего найти в информационных потоках из-за обилия там текстов.

Кроме того, де Боттон перечисляет целый набор других операций, которые действуют на население посильнее цензуры. Это противоречивость, отвлечение внимания, скука. Все это не дает возможности долгое время удерживать внимание на событии. Он считает, что современным диктаторам не надо запрещать новости. Лучше давать их в большом количестве, но без объяснения контекста, давать в рамках меняющейся повестки дня, но без понимания релевантности данной проблемы. В результате люди не смогут адекватно понимать политическую реальность.

К этому можно добавить высказываниеодного из лидеров протестного движения шестидесятых Дж Рубина: «Медиа не сообщают "новостей", они их создают. Событие происходит, когда об этом сообщают по телевидению и оно становится мифом». Эти две цитаты четко демонстрируют ситуацию перехода медиа из служебной роли описания событий на первичную роль создателя событий.

Де Боттон разграничивает факты и предубеждения. Проблему с фактами он видит не в том, что нам их не хватает, а в том, что мы не знаем, что делать с имеющимися. Предубеждение (bias) является как бы смертным грехом в серьезной журналистике. Но Боттон, наоборот, видит в этом нужный инструментарий. Он пишет: «Предубеждение пытается объяснить, что именно значат события, и вводит шкалу ценностей, по которым следует оценивать идеи и события». То есть он, по сути, возвращает односторонний взгляд в журналистский инструментарий. Кстати, он требует побольше хороших предубеждений для Би-би-си.

Эти рассуждения по поиску базового инструментария могут быть продолжены тенденцией перехода от информационных войн к войнам знаний в современной практике. Знания получают из информации и других знаний, а информация трактуется лишь как набор знаков для кодировки значений. Кстати, уже в 1996 г. в первых разработках по войне 2015 года уже заговорили о войне мудрости (wisdom warfare). И в наши дни также говорят о сдвиге всей парадигмы информационных операций именно в эту сторону.

Современные исследователи пошли еще дальше. Опираясь на цикл принятия решений Дж. Бойда, они говорят следующее: «Стратегическая цель требует постоянной смены восприятия реальности противником, настолько, чтобы он погряз в неопределенности и неупорядоченности благодаря накапливаемым противоречиям несвязываемых идей и взаимодействий, тем самым ведя его к ошибочным решениям». Кстати, под этими словами вполне могут подписаться и представители российской рефлексивной модели управления противником. А в целом это картинка, которую описывает и де Боттон в качестве нормы, в которой оказался современный человек в его «битве» с новостями.

Ален де Боттон (его сайт — alaindebotton.com) обратил наше внимание на проблему функционирования и восприятия новостей в мире, переполненном новостями. Он не выстроил стройную теорию этого нового положения новости, когда она постепенно теряет свое влияние. Он также не построил объективную с точки зрения современной науки теорию. Это скорее мысли вслух, но мысли в правильном направлении.

Есть также и вполне обоснованные критические стрелы в его сторону. Например, в одной из рецензий говорится, что в книге речь идет не только о том, как потребляются новости, но и о том, как они создаются, а между тем автор не так много времени провел в реальных информационных структурах. Он был только на Би-би-си, которое, как пишет автор рецензии, столь отлично от других, например, от практики Daily Mail, что это все равно что концерт Моцарта для поклонников группы Metallica (см. критику также здесь и здесь).

С другой стороны, де Боттон очень четко улавливает тенденции, важные именно для потребителя новостей. Например, он фиксирует следующее: «Всегда помните, что новости стараются вас напугать. Это плохо для нас, но очень хорошо для новостных организаций, для которых это самый простой способ получения аудитории с помощью запугивания людей. А иногда они порождают массовую надежду, что есть лекарство от рака!». То есть имеет место раскачивание между страхом и надеждой.

Иногда эти правильные тенденции улавливают и сами потребители. Так, на одной из встреч с читателями де Боттона спросили, почему медиа стараются разрушить фигуры, известные с детства: полицейского, учителя или пожарного. Этот же вопрос можем поставить и мы. Хотя на него есть ответ из области эволюционной психологии: человек всегда был заинтересован более в негативных новостях, чем в позитивных, поскольку именно они более важны для выживания.

Новости — примета современности, вне зависимости от того, нужны они или нет, раскрывают ли они контексты, ведут ли читателя/зрителя к лучшему пониманию ситуации. Ален де Боттон заставляет задуматься об этом.