Пока фотографы продолжают безбожно плодиться, их пассивный путч постепенно деформирует «фотографию-искусство» в «фотографию-порно». Что же делать, когда у тебя есть Идея и ты тискаешь бездушную технику не просто так?

В поисках ответа я пришла на встречу с американо-украинским фотожурналистом, который за тринадцать лет добился ощутимых высот. Его публикуют в The New York Times, Time, Newsweek. Его работы разбросаны по музеям Швейцарии, Франции, Германии и Нидерландов. Но главное, что его фото вызывают резонанс. Он окупает свою простую человеческую потребность – быть нужным. Джозеф с забавной фамилией Сивенький. Портфолио я знаю практически наизусть, профессиональную биографию и приблизительные ответы на вопросы – тоже. В действительности меня интересует и мучает один вопрос: как и с чего начать человеку, у которого есть Идея.

Ответ беспощадно очевиден – ПРОСТО начать. Сформировать в голове проблему и поехать в ее эпицентр. Взять технику, деньги на еду и проживание, рюкзак с необходимым. Вам не нужно специальное образование. Не нужен концептуальный план, растянутый на недели. Вы знаете, что вас волнует и кто вам нужен. В случае с Сивеньким это люди, инфицированные ВИЧ, больные СПИДом, туберкулезом, раком. Дети, оставленные в приютах. Последствия Чернобыльской катастрофы в лицах.

Фотожурналист ищет отшиб – место, забытое здоровыми людьми. В безвестных местах скрываются истощенные болезнями, перенасыщенные пережитками люди – герои историй, создающие контраст с обществом, избалованным вариантами. У людей на фотографиях Джозефа чаще только один вариант. И благодаря потребности раскрыть его остальным, чувствованию ситуации, композиции и магической цветопередачи пленки он играет беспроигрышную партию – игнорирует все, кроме желания вклеить персонажа в память других. Он приезжает в больницу. Общается с людьми. Говорит, кто он и чем занимается – и люди идут ему навстречу, разрешают вписаться в их среду.

В первую очередь нужно избавиться от предубеждений о шпионском фотографировании. С людьми нужно говорить без страха перед возможным отказом. Сивенький умеет высвобождать простые истины из-под пресса. «Если они мне откажут, я просто пойду дальше, туда, где мне скажут “да”».

Человек на этой фотографии мертв. За кадром остались орущая медсестра и его соседи по палате. Они плачут. Цвета на снимке, говорит Джозеф, такие же теплые, как недавно выключенное тело. Он рассказывает эту историю в сотый раз. Он абсолютно спокоен тогда, когда ты входишь в ступор, глядя на снимок. К трагедии привыкаешь, насколько бы аморальной она не была.

А еще ее легче продать. Серии фотографий о щемящей украинской действительности Сивенький не продает. Сначала он хотел «изменить мир», но со временем утопичное желание приобрело другую форму и распалось на составляющие: фотография – образ жизни, движущий механизм искусства и способ заработка. Работа забрасывает фотожурналиста в разные места на карте мира: Ирак, Грузия, Киргизстан, Зимбабве. Свои же проекты в Украине он спонсирует сам.

Девушка на фото больна туберкулезом. Вы смотрите на ее худые руки. Влажные, отсыревшие глаза. Деталь, которую вы замечаете, внезапно придает безымянной истории форму – на настенном календаре отмечены дни, которые пациентка провела в диспансере. Только отдельная деталь может дать фотографии ход. Если вы не вмещаете ее в свой кадр – он будет потерян сразу же после переключения на следующий в потоке других, похожих.

Фотожурналист должен стать мухой. Так позиционирует себя Джозеф в случае с еще одним своим проектом A Family in Odesa. Всё, что нужно – договориться с людьми, показав им свои работы, и остаться там жить. Со временем семья привыкнет к вам и перестанет чувствовать чужака. В такие моменты получаются откровенные кадры. Случаются события.

На фотографии Саша и Ира. Они муж и жена и уже давно ВИЧ-инфицированы. Джозеф познакомился с ними в больнице как раз в тот момент, когда у него зрела идея пожить в украинской семье, чтобы сделать репортаж. С тех пор он снимает их более десяти лет. Плачущий Саша на фотографии пьян, несмотря на то, что в обычные дни не употребляет. Время беспробудного запоя наступает редко, неожиданно и тянется неделями. Без изображения эта история – одна из тысячи ей подобных. Здесь – идеальный, единственный в своем роде момент откровения, формирующий память. В фотожурналистике необходимо стать маргиналом, отдаться ей полностью. Добьешься своего один раз – люди сами потянутся к тебе, захотят рассказать свою историю.

Джозефу доверили самое интимное – снять очередные роды Иры. Попав в Одессу, он ждал рождения ребенка две недели. Всё время переживал по поводу съемок: боялся, что врачи не разрешат ему присутствовать, интересовался, какие анализы нужно сдать, чтобы запечатлеть роды. Когда пришло время, ему просто дали куртку и впустили в палату. Через две минуты Ира родила.

Кроме простого отношения к решению поставленных задач и взаимной откровенности, существует еще одна важная деталь. Когда приходит момент, нужно забрать себе то, что кажется лишним другим. Второй фотограф, стоящий рядом с молодоженами, настойчиво пытался занять место «поудобнее» – так, чтобы в кадр попали только участники митинга. Джозеф выбрал другой ракурс и выжал историю из контраста. Чтобы увидеть необходимый контекст, необходимо экспериментировать. А для этого – элементарно не бояться своих идей.

Я спрашиваю, плачет ли фотожурналист, говоря о слезах не только как о форме воды. И он в конце концов признается, что не без того. Но потом. Переживать тяжелые судьбы других людей параллельно со своей – то, чему не научит ни одна школа фотографии или автоматический режим массивного цифровика. Это как с отпечатками пальцев: боль и смерть оставляет на каждом свой, неповторимый.

Иллюстрации взяты с официального сайта http://www.josephsywenkyj.com. Мастер-класс Джозефа Сивенького был организован Школой журналистики Украинского католического университета во Львове.