«Блик», пожалуй, был ближе всего по духу к европейским таблоидам. Газету создавал и руководил ею Алексей Газубей. Он также был заместителем главного редактора газеты «Сегодня» и главным редактором «Газеты по-киевски». Сейчас он готовит новый проект, о котором пока не стал рассказывать. MediaSapiens выяснил у опытного журналиста и менеджера, как он оценивает события с британскими таблоидами, в частности с News of the World, а также о том, какова судьба желтой прессы в Украине, и так ли уж она желта. По просьбе Алексея в этом интервью мы не касались вопросов о «Газете по-киевски» и не говорили о его будущих проектах.

Главный редактор журнала «Секрет» Анна Мазитова (входит в состав холдинга «Фри Медиа Украина», который издавал «Блик»), главный редактор «Блика» Алексей Газубей и его заместитель Соня Титова 

Ты хорошо знаешь таблоиды Украины, одним из них руководил, также знаешь таблоиды Германии, Румынии и не только. Как ты оцениваешь то, что произошло с News of the World? Насколько, по-твоему, этично или неэтично журналистам прослушивать чужие телефоны, чтобы сделать хороший материал?

Ну, насколько этично или неэтично производить различного рода записи, мы можем увидеть на примере Николая Мельниченко. Полстраны говорят, что он молодец, разоблачил Кучму, а полстраны утверждают, что он подлец; сам Кучма считает, что майор нарушил закон, этику, и против него нужно возбудить уголовное дело. Когда речь идет об этике, то однозначного ответа на вопрос нет. Безусловно, было неэтично взламывать голосовую почту погибшей девочки, но если бы они взломали почту премьер-министра, и выяснилось, что ему нелегально какую-то травку продают или проституток приводят, то это был бы скандал, а журналистов назвали бы героями. Тут очень тонкая грань. Во всем мире все журналисты платят за информацию. И это касается не только таблоидов. Точно так же платят и серьезные газеты. Просто серьезные издания специализируются на других вещах. Например, они узнают подробности тендерного законопроекта, который поможет какой-либо группе приватизировать какой-то завод. Возможно, это не так любопытно широкой общественности, тем более в нашей стране… У нас на это меньше смотрят: украл миллиард, потом еще три, это уже никого особо не волнует ‑ все привыкли. А в мире этим пока еще интересуются. Так что я не стал бы так однозначно осуждать журналистов. Всем известно, что журналисты платят. В первую очередь, конечно, сотрудникам различных органов, которые дают им криминальную информацию.

Но это коррупция со стороны сотрудников…

Вот пусть руководство этих сотрудников выявляет факты коррупции и наказывает их. Журналисты преследуют собственную цель.

Как ты считаешь, действительно ли в Англии, являющейся родиной таблоидов, все так пошатнулось, что теперь один за другим начнут закрываться таблоиды? Вот уже и The Sun штормит.

Английские таблоиды действительно далеко зашли. Например, немецкие популярные медиа занимаются политикой более изящно, что ли. Они могут разослать 600 депутатам Бундестага официальное письмо от подставной фирмы, предлагающей им выступить с лекцией на сомнительную тему за весьма солидный гонорар. К тем, кто согласится, потом будут огромные вопросы, в том числе и по поводу коррупции. То есть они провоцируют политиков, проверяют их. Но чтобы проникать в частную жизнь, прослушивать, такого в Германии широко не практикуют. Или еще не разоблачили, разумеется. Мне кажется, в Англии это либо перешло некую грань, либо было поставлено на такой поток, что все к этому привыкли. А когда в какой-то момент всё вскрылось, все на секунду остановились, задумались и поняли, что это уже перебор.

Можешь припомнить из практики «Блика» такой случай, когда вы проникали очень глубоко?

В частную жизнь мы старались не проникать, особенно когда речь шла о политиках. Но, тем не менее, у нас существовала группа папарацци. К сожалению, больших государственных тайн мы не находили, но нашими инвесторами ставились немного другие задачи (румынский медиахолдинг Adevarul. – Ред.). У нас был развлекательный таблоид, таблоид о шоу-бизнесе. Хотя к нам часто попадали фотографии политиков, которые любят тем или иным способом «оттягиваться» на публике. Например, Николай Рудьковский со своими регулярными танцами. Был у нас небольшой конфликт с Нестором Шуфричем, которого вечером сфотографировали на Майдане с одной из девушек-лидеров движения Femen. Снимали Анну Герман, которая в восемь утра в обязательном порядке ездила делать макияж, завивку и т.д. То есть политики к нам попадали, но у нас не было задачи вскрыть какие-то скандальные их тайны.

Но у вас же был целый отдел папарацци, оснащенный машинами, фототехникой и заточенный специально под это. Они, как охотники, бегали по городу.

Могу честно признаться, мы сознательно ограничивали слежку за политическими персонами. В нашей стране это может быть просто небезопасно для журналистов. Кроме того, расследовать деятельность политиков правильнее через поиск документов, разоблачающих их, а не путем засад в кустах. Мы больше занимались шоу-бизнесом.

В офисе «Блика»

Я помню истории с футболистом Андреем Шевченко, который устроил погоню за вашими машинами, и Светланой Лободой, уходившей от вашей погони.

Не буду рассказывать подробности, но некие конфликты случались. Список был большой. И небезызвестный Валерий Меладзе, когда бросался камнями в журналистов газеты «Жизнь», мог попасть и в наших. Наша машина просто успела раньше отъехать. Поэтому досталось коллегам. Это специфическая, достаточно сложная работа.

Вот то, что ты описал, это вмешательство в частную жизнь? Чем это отличается от прослушки?

На Западе принято пользоваться термином «публичная личность». Если человек знаменит или при какой-то должности, то в отношении него избыточные по сравнению с простыми людьми действия фотографов или журналистов допускаются, и это признают даже судебные органы. Этот человек находится под пристальным вниманием. Но только в том случае, когда он находится в публичных местах: на улице, в ресторане. Ни у нас, ни у них не разрешено проникать в спальню, в частные владения, и там делать какие-либо снимки или записи. Просто у публичных людей «хватает мозгов» выглядеть смешно, нелепо или вести себя некультурно даже в публичных местах, показывать свои дорогие машины или украшения.

Аудитория любит такого рода информацию, любит иллюстрации и прочее. Если бы не было спроса, то вряд ли бы кто-то это делал. И получается, что британское общество возмущено, но при этом тот же News of the World они 168 лет покупали и хотели бы еще покупать, даже после всего, что произошло. Верно?

Лидер рынка, немецкая газета Bild, имеет ежедневно 2 млн копий тиража. Это колоссальная цифра, которая в Украине не снилась даже самым лидирующим газетам. При этом если провести опрос среди немцев, кто что читает, никто Bild не назовет. Потому что вроде неловко. Но прочитать обязательно надо. Тиражи «Блика» в Киеве были вторыми среди ежедневных газет. Надо заметить, в рейтинге мы находились на пятом месте. Это та же тенденция: читать хотят все, а признаться - не очень. Хотя таблоид во всем мире - это газета, которая следит за самыми важными событиями, и, как говорят немцы, «когда я иду мимо газетной раскладки, я в первую очередь смотрю на обложки таблоидов, если там на первой полосе семейный скандал какой-нибудь звезды, значит, в мире все спокойно». Потому что все-таки таблоиды первыми реагируют на любые важные события, и проверка фактов, и качество добытой информации, вопреки сложившемуся в Украине мнению, у них находятся на очень высоком уровне. Как бы парадоксально это ни звучало, но скандал с News of the World это подтверждает. Люди поступили неэтично, но информация была достоверной! Ее не придумали, как у нас многие думают, что бульварные журналисты сами придумывают факты. Все эти вещи проверяются. Одним из главных девизов «Блика» было: «Нет фотографии, нет материала». Не важно, ищем ли мы человека, который продает-покупает нелегально почку, находим ли какую-то секту, которая занимается чем-то неблаговидным. В любом случае к такому материалу должна быть настоящая фотография, и не из интернета, а которая подтверждает факт встречи, например, журналиста с неким человеком, и так далее. И проверка любой информации была очень серьезной.

Я помню, как несколько лет назад Daily Mirror ставила эксперимент: журналист притворялся дворецким, устраивался на работу в Букингемский дворец, а потом на обложке он стоит на балконе дворца и машет ручкой фотографу, который стоит за его пределами. Наверное, в этой ситуации были допущены все возможные нарушения закона: подделка документов, проникновение обманным путем в чужое владение и т.д. Однако королева вроде бы и скандалила, но потом благодарила за то, что были выявлены недостатки в системе безопасности.

Это достаточно стандартный журналистский прием, и его применяют и в Украине, и не только в таблоидах, а во многих газетах.

Как ты думаешь, после этого скандала таблоиды во всем мире должны притихнуть?

Нет, потому что тогда они умрут. Они по-прежнему будут делать всё то же самое. Вот свежая новость от 1 августа: The Daily Mail публикует откровения наркодилера Эми Уайнхаус, который утверждает, что накануне смерти певицы продал ей героина на 1200 фунтов. Это он рассказал на допросе в полиции, естественно, а не в редакции. Откуда репортеры это узнали, риторический вопрос. Так что таблоиды продолжают жить. Это то, что продается, это – бизнес.

«Блик» закрылся. Если отбросить в сторону решение издателя, бухгалтерию, понятия убыточно ‑ прибыльно, можно сказать, что «Блик» в нашем обществе не пошел? Несмотря на рейтинги и тиражи, кажется, что украинское общество не хочет принимать такой формат.

На самом деле «Блик» пошел. И рейтинги, и тиражи надо учитывать. Но здесь есть и ошибка инвесторов, и моя, возможно, что не сумел на них повлиять. Люди считали, что пришли в Украину со своей моделью, опробованной в Германии, Швейцарии, Румынии. И хотя у нас постоянно происходили споры и дискуссии, что и как можно изменить, они хотели стопроцентного повторения модели. А модель западного таблоида шесть лет назад для Украины была немного резкой. Наличие на первой полосе обнаженных девушек, возможно, шокировало людей. Конечно, публике нужно определенное время, чтобы привыкнуть. Да, среди молодежи девушки пользовались популярностью, но читающая аудитория у нас возрастная, и им больше нравятся интервью на несколько страниц с какими-то звездами, которые когда-то были популярными. Что сейчас делает Газманов, куда делся Юра Шатунов? Тем не менее, опыт российский, да и наш тоже, показывает, что журналистика репортажей, журналистика эмоций очень востребована. Таблоид – это же в первую очередь отличный репортаж. Это не та скучная журналистика, когда журналист утром прочел два законопроекта и написал статью, какой из них лучше. Таблоидная журналистика гораздо сложней, увлекательней, да и опасней. И мы сейчас видим, что многие украинские газеты идут по пути репортажной журналистики. Люди наконец начали выходить из редакций, ездить в поля, искать очевидцев и пострадавших, ездить в командировки. Уже начали понимать, что новость в интернете ничего не даст, нужен свой взгляд, свой поворот, свое видение.

Тогда почему если люди любят почитать что-то длинное, в «Блике» они были очень короткими? Это были такие себе длинные подписи под фотографиями...

В последнее время у нас появлялись и большие истории, и на две страницы. Но, опять же, принцип ежедневной газеты прошлого десятилетия - это короткие новости, которые человек прочитает за время езды в метро, чтобы получить картину дня. Потом дома или в офисе он может читать большие истории. Возможно, нам еще предстоит попытка объединить одно с другим. Сейчас, в новом десятилетии, газетная журналистика уже не может конкурировать ни с телевидением, ни с интернетом, поэтому в газете читателю нужны какие-то истории, подробности, описания того, чего он не видел. Например, сегодня все нагнетают ситуацию с дефолтом в США. Профессиональные экономисты, наверное, будут смеяться и говорить, что это глупости, но людей это все равно волнует. Мои знакомые спрашивают: «Что теперь делать? У меня какие-то вклады есть в долларах. А вдруг их нельзя будет сдать ни по какой цене? А что будет с гривной?..» И тут в трехминутный ТВ-сюжет это ты не вложишь, а газета дает возможность опросить экспертов и дать народу понятное описание перспектив. Та же ситуация и с теплоходом «Булгария»: опрос очевидцев, пострадавших, специалистов. Наверное, ни один наш интернет-сайт не будет заморачиваться и проводить расследование, какого года выпуска каждый кораблик на «Днепре», а ведь можно поднять данные, дать список, в каком году каждый изготовлен. И окажется, что один теплоход построен в 1982 году, а второй – в 1951-м. Выбирайте, на каком поплывете. Так что журналистика расследований, действий будет нужна всегда, на любом носителе – печатном, ТВ или веб. Ни один самостоятельный блогер не сумеет профессионально отработать сложную тему.