В журнале «Корреспондент» №43 вышла статья «Битва за Киев». Она вполне типична; отличает её разве что то, что в ней собраны воедино многие клише журналистского ремесла.

«В столице наблюдаются признаки инфраструктурной революции. Новая власть демонстрирует желание избавить мегаполис от пробок…», – говорится во врезе. «Но развязать одним махом все транспортные узлы на карте Киева у новой столичной власти под руководством Александра Попова, первого замглавы Киевгоргосадминистрации (о Господи! – Б.Б.) и человека из команды Януковича, не получается», – констатируется в середине текста.

Новая столичная власть… Появилась она как-то уж очень сама по себе, неизвестно откуда. По крайней мере, киевляне её не выбирали. Да и на момент выхода номера в свет власть юридически оставалась той же, что и была: господин Попов вполне справедливо был назван первым заместителем главы городской администрации (если уж «Киевгоргосадминистрации», то и «перзамглавы»?), каковым и являлся уже достаточно долго. Более того, с юридической точки зрения, власть в Киеве до сих пор остаётся старой: городским головой столицы как был Леонид Черновецкий, так всё ещё и есть. И изменить этот факт могут только выборы. Которые власть государственная решила не проводить.

Но вернемся к статье. Итак, проблема первая: «Люди с улицы».

Начинается основной текст с абзаца об автолюбителе Сергее Дямчуке, который едва ли не всю сознательную жизнь страдал в пробках, а теперь, после открытия Гаванского моста, «у Дямчука появилась надежда, что об этой нервотрёпке он скоро забудет». Ровно из двух предложений абзац: первое – о том, что он страдал, второе – о том, что скоро забудет. Ни одной цитаты или даже изложения его слов – читатели узнают, что господин по фамилии Дямчук существует, и только лишь.

Взгляд на проблему глазами обычного киевлянина? Этот взгляд делает материал живее, острее? В дальнейшем господин Дямчук всплывает только где-то в середине материала, теперь уже на целых три предложения: «Так, с открытием Гаванского моста автомобилист Дямчук, ежедневно курсирующий в этом районе, пока облегчения не почувствовал. Заторы на Подоле лишь перекочевали с одного места в другое. “В час пик пробка переместилась [с Петровки и улицы Электриков] на Почтовую площадь”, – констатирует менеджер».

Никакой уникальной истории в упоминании о господине Дямчуке нет. Вместо него могли бы «курсировать» десятки тысяч киевлян. Его индивидуальности не разглядеть – ну, разве что в самом конце второго абзаца оказывается, что он менеджер. Нет в образе Дямчука и его впечатлениях ничего особенного, ровным счётом ничего. Никакого «от частного к общему» в результате не выходит, ибо нет его в помине, этого частного.

Вероятнее всего, автору легче было бы самому проехать указанным маршрутом и прийти к тому же наблюдению, нежели разыскивать и опрашивать некоего менеджера. Было бы, кстати, намного убедительнее: автор – специалист описывать увиденное и квалифицированно истолковывать его, а автомобилист… А вдруг он – нытик, и ничем ему не угодишь? А вдруг он делает из мухи слона? А вдруг он просто захотел поскорее отделаться от журналиста?

Но нет, так положено. Так гласит Стайлбук. И не беда, что ссылка на «человека с улицы» в данном случае выглядит безнадёжно искусственной, просто сжирает журнальную площадь и не даёт, да и не может дать, ровным счётом никакого дополнительного представления о проблеме. Не беда, что она в данном случае портит текст. Не беда, что «разговоры с менеджером» не вписываются в общую стилистику материала и в его, данного конкретного материала, контексте выглядят нелепо. Положено, и всё тут.

Может, автор неудачно выбрал «человека с улицы»? Предположим, он нашёл бы кого-нибудь, у кого из-за пробок случились крупные неприятности: опоздал в аэропорт, на свидание, на конференцию… Предположим, автор подробно бы описал злоключения собеседника. Было бы это лучше? Отнюдь – статья ведь не об этом! Любое присутствие какого угодно «человека с улицы» в данном случае размыло бы статью, утопило бы её в деталях и оказалось бы излишним.

Некий журналист Борис Бахтеев утверждает (уж если следовать стандарту, то следовать), что и ему приходилось сталкиваться с подобным. Года два назад попробовал он подать в один авторитетный журнал статью о татарах Донбасса. «Статья хорошая, вот только если бы вы ваши личные знания и впечатления подали как-нибудь… Ну, вот это вам будто бы Равиль Анверович рассказал, а это – Зелейха Ахтемовна», – наставлял опытный редактор. Журналист попробовал. Текст явно выходил хуже. Как ни крути, а хуже: Равиль Анверович с Зелейхой Ахтемовной, равно как и прочие выдуманные случайные собеседники с их случайными словами, выходили намного менее убедительными, чем собственные впечатления журналиста, которые он впитывал много лет с раннего детства. И даже чем информация, собранная им по крупицам из разных источников и сложенная воедино. О чём он и сказал редактору. «Ничего не поделаешь, так положено», – ответил редактор и прочёл краткую лекцию о том, что журналистика должна быть объективной, а личное мнение журналиста всегда субъективно. Личное мнение случайных людей, надо полагать, объективно по определению. Интересно получается: информация, слышанная от десятков людей, которых просто не перечислишь, – это плохо и необъективно, «объективна» информация, полученная из одного источника, имеющего конкретные имя и фамилию.Информация о множестве одинаковых случаев, складывающихся в систему, менее объективна, чем информация о единичном примере, о котором рассказал кто-то один, чьё имя можно назвать.

Что ж, если стандарты становятся догмами, нечего удивляться стандартности, шаблонности материалов. Нечего удивляться и тому, что дажеанализ серьёзной проблемы выглядит, как очередной репортаж: тот сказал, а тот рассказал. «Мнение журналиста никому не интересно» – вот и превращаются журналисты в микрофононосцев. Долой жанровое разнообразие, даёшь стандарт! Только вот, раз за разом доходя до очередного притянутого за уши «менеджера», дочитывать статьи до конца уже не хочется.

Характерно: в анализируемой статье и без того немало цитат и ссылок. Бывший главный архитектор Киева Сергей Бабушкин, народный депутат от ПР Игорь Лысов, народный депутат от БЮТ Борис Пудов, директор по развитию петербургской компании «Трансмост» Николай Поликарпов, главный механик компании «Догуш Инсаат» Махмуд Бойоджиоглу, глава Всеукраинского союза производителей строительных материалов и изделий Иван Салий, депутат так и не названной рады (Верховной? городской?) Юрий Сербин, директор института «Киевдормостпроект» Владимир Воробьёв… Все они либо дают квалифицированные оценки конкретным объектам, либо раскрывают подоплёку их появления. Но нет же, без «человека с улицы» – никуда и никак.

В такой вот принудительной объективизации материалов видится определённое ханжество. Журналистика – профессия достаточно субъективная. Когда мы ведём речь об объективности, мы имеем в виду не более чем отказ от сознательного манипулирования реальностью. Восприятие журналистом реальности в любом случае достаточно субъективно: как отделить важное от неважного, где расставить акценты, на что обратить внимание. Стопроцентно объективные материалы – это материалы, состоящие сплошь из цитат и синхронов (да и как их подобрать стопроцентно объективно?). Станет ли кто-нибудь читать и смотреть их?

Поневоле возникают подозрения: «демонстративная объективность» в виде притянутых за уши банальностей в исполнении «людей с улицы» проистекает из неумения многих авторов и редакторов сделать журналистику объективной по сути. Из непонимания, что есть объективная журналистика. Из стремления подменить качество количеством, расставить некие наглядные вехи, которые бы позволяли подсчитать объективность на калькуляторе.

Проблема вторая: «Власть против оппозиции».

Пассаж из статьи: «Оппозиция утверждает, что партия власти перебрасывает на киевский фронт огромные средства из госбюджета и за этот счёт создаёт гигантскую пиар-площадку… Депутаты же от Партии регионов парируют, что никто не мешал нынешней оппозиции обратить себе на пользу собственные свершения в столице за последние пять лет». «По всей стране растрезвонили, что сдана Московская развязка, но на самом деле там ещё не сделан целый ряд съездов», – утверждает представитель оппозиции. «За время руководства страной вчерашними чиновниками от БЮТ и НУНС в столице не была построена ни одна развязка», – настаивает представитель Партии регионов.

Стоп. Что значит: «за время руководства страной»? У нас местное самоуправление или как? В том, что за минувшие пять лет было крайне запущено хозяйство многих городов Донбасса, безраздельно руководимых регионалами, – тоже вина «БЮТ и НУНС»? А кого сегодня представляет Леонид Черновецкий – БЮТ или НУНС? Здесь у автора никаких вопросов не возникло. Добрая четверть материала посвящена этим вот уже надоевшим пререканиям власти и оппозиции.

Когда оппозиция утверждает, что сметы строительства объектов безбожно завышены, а «трамвайное полотно, наверное, можно было сделать из золота», полемика вполне оправдана. Но споры власти и оппозиции вообще, просто потому, что куда же без них?

Ещё пассаж из статьи: «Ещё пару долгожданных подарков киевляне получили 5 ноября… Президент Виктор Янукович открыл… три станции метро – “Демеевскую” (вообще-то, «Демиевскую». – Б.Б.), “Голосеевскую” и “Васильковскую”. Правда, запустить на эту ветку пассажиров… городские власти обещают к концу декабря». Как это: открыли сейчас, а «запустить пассажиров» обещают через полтора месяца? Какой смысл вкладывается в понятие «открыли»? Какой такой долгожданный подарок получили киевляне, если для пассажиров всё осталось ровно так же, как и было? Где здесь хоть слабенький намёк на здравый смысл? Но ничего странного в этом «открытии» автор не нашёл.

Привлечение политиков с их «высококомпетентными» мнениями к месту и не к месту – это та же самая «объективность на калькуляторе». Та же самая игра в объективность, подмена содержания формой.

Можно было бы предположить: многие журналисты (редакторы, руководители изданий) не решаются критически высказываться о действиях власти, пусть даже местной, от своего имени (от имени изданий) и пытаются вложить все критические высказывания в уста оппозиции. Ну а если уж давать слово оппозиции, нужно давать его и власти. Но разве все предыдущие пять лет, когда не критиковать тогдашнюю власть считалось дурным тоном, было не точно так же? Разве все без исключения темы не сводились к выяснению отношений между властью и оппозицией?

В демократических странах СМИ – это представитель общества в его диалоге с властью. Наши СМИ посылают и посылают обществу недвусмысленный сигнал: оно, общество, не имеет полномочий оценивать действия власти на основании собственных впечатлений, оценивать их можно только на основании оценок, данных самими политиками.

Проблема третья: «Гладко было на бумаге».

Несмотря на обилие критических цитат, анализируемая статья пестрит фразами наподобие: «Мощный штурм столичного бездорожья», «Те объекты, которые сегодня начали сдавать в столице, не только делают город более удобным для транспорта, но и возведены с использованием самых передовых технологий», «Дарницкий мост сделан с помощью уникальных опор для контактной сети электровозов (с её помощью они получают электроток), они изготовлены из оцинкованной стали». Так и видится: автор сидит и штудирует бодрые рапорты и рекламные буклеты то ли власти, то ли заинтересованных организаций. Только там можно почерпнуть сведения о мосте, сделанном «с помощью» столбов для проводов – именно они и есть «опоры контактной сети».

Итак, Гаванский «мост, построенный с использованием новых технологий, действительно разгружает магистрали, соединяющие центр, Оболонь и Троещину». Вот только именно его более полугода называли «воротами Януковича»: президент пользовался именно им, закрытым для простых граждан, для поездок на работу и домой. Долго такая ситуация продолжаться, естественно, не могла – имидж власти был бы слишком уж сильно подпорчен. Что же касается остальных составляющих Подольско-Воскресенской развязки, то до их открытия ещё ой как не близко.

«Эстакада на Московской площади – один из плодов этого “ускорения”. Она соединяет крупнейшие транспортные артерии столицы – проспект 40-летия Октября (на самом деле уже много лет как Голосеевский проспект. – Б.Б.)и бульвар Дружбы народов. До того как построили развязку, эта площадь была одной из самых загруженных в Киеве… Эстакада разгрузила площадь». Да, разгрузила. Вот только троллейбусы, идущие со стороны Выставки, теперь около автовокзала не останавливаются – проходят мимо него по мосту. Нужно идти пешком едва ли не полкилометра. Люди, ездившие раньше на автовокзал общественным транспортом, теперь вынуждены будут садиться за руль или брать такси. Борьбе с пробками это отнюдь не поспособствует.

На линии скоростного трамвая «задействованы модели трамваев с современными технологиями». На самом деле большинство трамваев на скоростных маршрутах – вполне привычные ещё с начала 1960-х «Татры» без малейшего намёка на «современные модели»; некоторые из них выглядят давным-давно не крашенными. Девять «Кобр» – это всего лишь половинки тех же «Татр», соединённые «гармошкой». Оборудование на них и вправду новое – по сравнению с «Татрами» 1960-х годов, но никак не современное. Да и скорость трамваев на скоростной линии вполне такая же, как и на остальных маршрутах.

«Поменьше читайте официальных рапортов», – так и хочется сказать автору. Можно же было поехать и посмотреть тот же скоростной трамвай собственными глазами? Даже покататься на нём? Не в Новой Зеландии он расположен! Казалось бы, именно это изначально и было профессией журналиста: пришёл – увидел – рассказал.

Не странная ли закономерность: чем больше становится цитат и ссылок, чем больше в материалах задействованы депутаты, различные начальники и «люди с улицы», тем меньше в них остаётся сути? Тем больше чьё-то, чужое, мнение о событии заменяет собственно событие? Ударим объективностью по содержательности? Только вот дело в том, что и объективность начинает хромать на обе ноги: ставить под сомнение высказывания политиков, начальников и «людей с улицы», проверять их на предмет соответствия истине журналисты не берутся. Цитаты становятся самодостаточными, они превращаются в самостоятельную реальность. Журналисты начинают видеть мир не своими глазами, а опосредованно.

За «калькуляторной объективностью» скрывается ещё одна проблема. Журналистика – профессия авторская. «Рабочие журналистского конвейера» могут выпускать конвейерный же продукт, и только. Считающиеся незыблемыми (ещё с советских времён – тех, когда «есть такое мнение»?) журналистские стандарты, доведенные до абсурда, приводят к дезавторизации журналистики. К тому, что автора становится совсем не видно. Нет его, нет его видения проблемы, нет его души. В мастеров ножниц и клея – вот в кого превращает авторов стандарт.