ОПИТУВАННЯ ЖУРНАЛІСТІВ: ЧИ ВДАЄТЕСЯ ВИ ДО САМОЦЕНЗУРИ? ЧИ Є ДЛЯ ВАС ТАБУ СЕРЕД ТЕМ І ГЕРОЇВ?

00:00,
23 Грудня 2010
2001

ОПИТУВАННЯ ЖУРНАЛІСТІВ: ЧИ ВДАЄТЕСЯ ВИ ДО САМОЦЕНЗУРИ? ЧИ Є ДЛЯ ВАС ТАБУ СЕРЕД ТЕМ І ГЕРОЇВ?

00:00,
23 Грудня 2010
2001
ОПИТУВАННЯ ЖУРНАЛІСТІВ: ЧИ ВДАЄТЕСЯ ВИ ДО САМОЦЕНЗУРИ? ЧИ Є ДЛЯ ВАС ТАБУ СЕРЕД ТЕМ І ГЕРОЇВ?
Відповідають Петро Білян, Дарія Кутецька, Азад Сафаров, Олена Куряча, Антон Подлуцький та Сергій Кузін. Далі буде…

«Медіаграмотність» регулярно розмірковує на тему цензури, самоцензури, політичного тиску та замовної журналістики, намагаючись дати цим явищам визначення та означити межі їхнього поширення в українських медіа. У продовження теми ми запитуємо колег, чи вдаються вони до самоцензури й чи існують для них табу серед тем та героїв.

 

 

Петро Білян, редактор відділів «Власть» і «Прежде всего» газети «Бизнес»:

– У мене самоцензура є. Коли пишу чи говорю – роблю це свідомо. Я вибираю, що говорити, як і коли. Думаю, що це і є самоцензура. Говорити що бог на душу покладе – це стан, доступний дітям, святим і блаженним. Я під ці категорії не підпадаю.

 

Щодо персон теж є самоцензура. Не люблю мати справу з дурнями. Щойно, так би мовити, «клієнт» замість того, щоб говорити по суті, починає розмовляти гаслами – «олігархи», «команда професіоналів», «необхідні реформи», «кооператив “Червона дуля”», «ви ще дуже молоді» та найгірше «повір мені» – я намагаюся згортати тему. Хоча, знову-таки, мушу визнати, часто доводиться повертатися – робота вимагає.

 

Що ж до тематики, то тут я більше залежний не від самоцензури, а від редакційної політики. Хоча завжди ключовий момент – тема повинна бути мені цікава, тоді я вигадаю, як її подати в рамках редакційної політики.

 

 

Дарія Кутецька, оглядач журналу «Эксперт»:

– Самоцензура означает, что автор не пишет некоторых любопытных вещей, которые в другой ситуации или в другое время спокойно опубликовал бы.

 

У меня тем-табу нет. Есть темы, которыми лень заниматься, потому что они читателю априори не будут интересны. Не особо люблю писать про рейдерство, потому что, как правило, в таких конфликтах тех, кто прав, нет. Но это не табу. Это скорее как овсянка: не любишь, но ешь, потому что надо.

 

Персон-табу нет в принципе. Может,потому что по голове еще не дали, или просто рынок [недвижимость, строительство] у меня мирный.

 

 

Азад Сафаров, кореспондент 5-го каналу:

– Я самоцензури за собою не вбачав. У мене таке правило – я як журналіст пишу все, що вважаю за потрібне, а редактор далі може прибирати все, що непотрібно. Авжеж, бувають суперечки з цього приводу з редакторами. Проте, знову ж таки, не на якомусь політичному рівні, а на рівні застосування сарказму або іронії в описі дій певної персони. Але на каналі особисто я не відчуваю якихось явних ознак цензури.

 

Щодо персон і тем: можу писати про все. Можливо тому, що я працюю в темах соціалки та криміналу, а там і цензурити, чи то пак, самоцензурити практично нічого. Але коли бачу, які сюжети про політику та економіку роблять мої колеги на каналі, в мене складається враження, що канал стає зубастішим і цензуру прищемили десь у кутку. Коли в сюжетах із Майдану показують плакати із зображенням Азарова, якого підприємці намалювали у вигляді Гітлера, чи вставляють синхрони мітингувальників із критикою на адресу президента, я, чесно кажучи, думаю, що цензури нема. Сподіваюся, надовго.

 

 

Олена Куряча, кореспондент газети «Бізнес»:

– Моя самоцензура зиждется на двух вещах.Первое – формат издания. Любая статья должна ему соответствовать. Если даже самые интересные и именитые комментаторы рассуждают на интересующую меня тему пространно, общё и неконкретно, игнорируют четко поставленные вопросы и впадают в меланхолические и лирические отступления, наталкиваются на мою самоцензуру, жесткую и беспощадную. Поскольку последнее время моя самоцензура работала крайне часто, то я придумала способ включать ее реже: перед тем как общаться с героем, всегда предупреждаю, что на вопросы нужно отвечать четко, без прелюдий, приводить практические примеры. Такое предупреждение дисциплинирует, эксперты начинают говорить по делу.

 

Второе – самоцензура включается тогда, когда очевидно, что слишком откровенные комментарии, прямая речь или же авторский анализ могут как-то навредить другим участникам рынка, о которых я пишу. Как вариант – я четко понимаю, что опубликованная информация является фактически чуть ли не коммерческой тайной или же способна спровоцировать корпоративные конфликты в той компании, где эта информация была получена.

 

Ну и, кончено, всегда действует инстинкт самосохранения. Вот он моментально включает самоцензуру. Когда ты, как автор, понимаешь – нельзя такое публиковать, чревато. Поэтому начинаешь использовать корректные выражения, включаешь толерантность. Хотя, может, как раз в этом материале и хотелось быть жестче.

 

Четко срабатывает моя самоцензура на заказуху. Может показаться в нынешних условиях странным, но не могу ее писать и не буду.

 

Тем, которые для меня были бы «табу», нет. Журналист может и должен не брезговать любыми темам. Просто есть любимые, от которых аж дух захватывает, начиная от сбора информации и заканчивая собственно написанием текста. А есть обычная рутинная журналистская бытовуха.

 

 

Антон Подлуцький, головний редактор інформагенції «РБК-Україна»:

– Вопрос, конечно, интересный, как говорил товарищ Брежнев. Отвечу по пунктам.

 

Поскольку мы говорим о внутренней самоцензуре, которая является системой психологических самоограничений индивидуума, то сразу разделим данную тему на самоцензуру осознанную и неосознанную.

 

Безусловно, самоцензура есть у каждого человека, а потому – у каждого журналиста. И не стоит этого стесняться, это вполне адекватное выражение общественной морали и личных пристрастий. Вопрос в одном: насколько момент самоограничения в выражении мыслей и мнений является осознанным? Чем менее он осознан, по моему убеждению, тем в большей мере это самоограничение является злом. Почему? Потому что индивидуум, а в данном случае журналист, продуцирующий неосознанную самоцензуру, понижает общий уровень осознанности процессов в обществе и превращается в агитатора и пропагандиста (либо в позитивном, либо в негативном смысле этих определений, но это уже без разницы).

 

Если же самоограничение на выражение мыслей и мнений базируется на неких вполне осознанных – пусть и якобы низких – мотивах, то лично я ничего в этом страшного не вижу. Это право каждого – делать свой выбор. Пусть я с ним и не согласен.

 

Конечно, у меня есть табу. Часть табу продиктована тем, что я руковожу лицензированным СМИ и при всем желании не могу пропустить в ленту новостей достоверную сплетню (извините за оксюморон), как бы верно она ни выражала происходящее. Хотя и на старуху бывает проруха.

 

А часть табу продиктована личными убеждениями (комплексами? фобиями?). Так, во времена педофильского скандала 2009 года я категорически запретил освещать эту тему. Потому что мерзко и бессмысленно.

 

 

Сергій Кузін, президент Агентства журналістських досліджень:

– Собственно, самоцензура для меня – это какие-то тонкие ощущения, когда нельзя переходить грань. У каждого ощущение грани свое. Я, например, всегда очень трепетно относился к материалам о людях, у которых произошло горе или несчастье. То есть, рука не поднялась бы писать плохо о политике, у которого, например, недавно погиб близкий человек. Таких вещей я всегда побаиваюсь. Интуиция подсказывает, где можно переходитьгрань, а где нельзя. Во всем остальном стараюсь цензуры избегать по возможности, и самоцензуры в том числе...

 

Бывают моменты, когда думаешь – вот это прочитает кто-то, обидится, и потом это выльется в какую-то неприятность. Но тут уже волков бояться – в лес не ходить. Тем более, читатель всегда чувствует недосказанность. Бывают, правда, и такие случаи, когда знаешь что-то точно, а доказать не можешь. Ну нет под рукой бумаги с доказательной базой… В этом случае стараюсь писать намеками, дабы и до читателя что-то донести, и лишний раз повестку не получать.

 

Тем, на которые есть некое личное табу, наверное, нет – тут все ситуативно. Есть темы, на которые мне лично писать тяжело по каким-то объективным или субъективным причинам. Но чаще всего «табу» распространяется на темы, неинтересные мне лично, и я стараюсь их не освещать. А есть темы, которые освещать тяжело по каким-то внутренним причинам – связанные с медициной, например. Просто потому, что есть какое-то острое нежелание об этом писать и внутреннее отторжение. А так, в принципе, доводилось писать фактически обо всем.

 

Персон-табу фактически нет. Но тут вопрос тоже тонкий. Есть, например, люди – политики, бизнесмены, еще какие-то важные товарищи, с которыми давно общаюсь, и у нас почти приятельские отношения. И когда пишу что-то об их коллегах, партнерах, то часто рука замирает от мысли: а вдруг обидятся, и отношения с людьми будут испорчены? Это самое плохое, потому что все равно дружить с политиками и бизнесменами не получается: они тебя используют до тех пор, пока им это надо. Дружба с такими персонами – вещь относительная и краткосрочная, поэтому и табу быть не должно. А вот если журналист пишет в любом случае то, что считает нужным, невзирая на персоны, то часто эти самые персоны его потом и больше уважают, и побаиваются.

 

Якщо ви маєте що сказати з цієї теми, приєднуйтесь до дискусії в коментарях до цього тексту або пишіть на електронну скриньку osvita@telekritika.kiev.ua.

 

Іллюстрація - http://helsinki.org.ua

ГО «Детектор медіа» понад 20 років бореться за кращу українську журналістику. Ми стежимо за дотриманням стандартів у медіа. Захищаємо права аудиторії на якісну інформацію. І допомагаємо читачам відрізняти правду від брехні.
До 22-річчя з дня народження видання ми відновлюємо нашу Спільноту! Це коло активних людей, які хочуть та можуть фінансово підтримати наше видання, долучитися до генерування ідей та створення якісних матеріалів, просувати свідоме медіаспоживання і разом протистояти російській дезінформації.
У зв'язку зі зміною назви громадської організації «Телекритика» на «Детектор медіа» в 2016 році, в архівних матеріалах сайтів, видавцем яких є організація, назва також змінена
* Знайшовши помилку, виділіть її та натисніть Ctrl+Enter.
Коментарі
оновити
Код:
Ім'я:
Текст:
2019 — 2024 Dev.
Andrey U. Chulkov
Develop
Використовуючи наш сайт ви даєте нам згоду на використання файлів cookie на вашому пристрої.
Даю згоду