Можно выделить целый ряд новых направлений, которые носят как прикладной, так и теоретический характер, но которые объединяет одна общая черта – внимание к аудитории, которое носит здесь особый характер. Среди них наиболее интересными нам представляются такие:
В последнем случае нашли предысторию мягких методов допроса у Морана, который допрашивал японских военнопленных [см. тут и тут] и офицера Люфтваффе Шарффа [см. тут, тут и тут]. Моран на первое место ставил отношение к пленному, поэтому рассматривал его уже не как врага, поскольку тот был уже вне войны. Он считал, что японского пленного надо жалеть, а не ненавидеть. Фактор отношения к допрашиваемому он ставит выше фактора знания языка. В анализе допросов военнопленных Второй мировой войны упоминается работа Морана о психологии японцев [Stone J.A. Interrogation of Japanese POWs in World War II: U.S. response to a formidable challenge // Interrogation. World War ii, Vietnam, and Iraq. – Washington, 2008]. И она далее цитируется многократно наравне с исследованием Бенедикт «Хризантема и меч» [Бенедикт Р. Хризантема и меч. Модели японской культуры. - М., 2004 ] при анализе японской модели мира.
Техника Шарффа состояла из следующих компонентов:
В последнем случае речь идет о проверке имеющейся информации самим Шарффом. Кстати, после войны он оказался в США и обучал своим методам допроса. Сегодняшние сравнительные эксперименты доказали преимущество именно «дружественного» методам Шарффа.
Сегодня происходит существенная смена подходов для решения старых прикладных задач. Например, распознавание лжи в аэропортах, получившее после 11 сентября серьезное развитие и обучение персонала аэропортов. Но моделью тогда было обучение чтению невербального языка для выявления волнения и несоответствий вербального и невербального. Экман, который начал эти исследования, оказался весьма востребованным. Он создал отдельную структуру – Группу Пола Экмана, которая создала обучающую программу METT – Micro Expression Training Tool (сайт – www.paulekman.com). Микроэкспрессия, которую он изучает, длится доли секунды, и она не является контролируемой, поэтому и раскрывает реальное реагирование человека. Если макроэкспрессия длится от половины секунды до четырех секунд, то микроэкспрессия от 1/15 до 1/25 секунды, представляя собой скрытую эмоцию и являясь результатом подавления эмоции.
В результате массового обучения этому и подобным методам в 161 аэропорту США появилось три тысячи сотрудников, которые должны были обнаруживать людей, которые могут представлять опасность для авиапассажиров [см. тут и тут]. В результате этой новой общественно значимой темы даже появился телесериал Lie to me (в русском переводе «Обмани меня»).
Одако было высказано и много замечаний, в том числе и специалистами из спецслужб. Например,Наварро упоминает следующее возражения по поводу определенного несоответствия лабораторий, где проводятся эксперименты, и реальности. К примеру, 97 % всех полицейских интервью происходит ночью или в условиях плохой видимости, а это не соответствует тому, что имеется в лабораторных экспериментах. В экспериментах используют студентов, что также не соответствует типажу преступника. Нет среди них и психопатов, которые составляют 1 % населения, нет клинически антисоциальных людей (4–6 % американцев, но 60–70 % людей, сидящих за решеткой). Лаборатории не видят людей под стрессом: или вследствие долгого полета из-за отмененных рейсов, или из-за того, что их просто допрашивает полиция, поскольку их будущее теперь зависит от вооруженных людей (см. также другие подходы к этой проблеме).
В результате, как подвели итоги в статье в газете New York Times, на обучение сотрудников в аэропортах, пытаясь создать из них специалистов по распознаванию поведения, был потрачен миллиард долларов. Были проведены новые эксперименты, в ходе которых сотрудники смогли идентифицировать только 47 % лжецов, что даже меньше половины. В результате программу, столь громко разрекламированную, прекратила финансировать Администрация транспортной безопасности.
В Великобритании стал популярным еще один вариант распознавания, о котором говорят, что он в 20 раз эффективнее, чем предыдущий [см. тут и тут]. В экспериментах они дали 60 % угадывания лжи. С пассажиром ведут беседу на темы, которые не являются существенными. А специалист ищет сигналы неуверенности или уклончивости. Но поскольку речь идет о его собственной жизни, он должен выглядеть более уверенным. Название метода можно перевести как «Контролируемая когнитивная встреча». Наибольшей сложностью для специалиста является подбор вопросов, поскольку к стандартному вопросу о багаже, например, легко подготовиться. Не может быть и разговоров о расовых придирках, поскольку опросить следует всех пассажиров и опираться на физические данные не представляется возможным.
Авторы подчеркивают, что их метод базируется не на бихевиористских характеристиках общающихся, как это было ранее, а на сути вербального обмена в целях определения правдивости собеседника. И они выделили шесть характеристик, позволяющих распознать лжеца. Например, установлено, что неожиданные вопросы повышают когнитивную нагрузку на лжецов значительно более по сравнению с людьми, говорящими правду.
В этом случае исследователи ссылаются на конкретную работу по когнитивному определению лжи. В самом этом исследовании есть отсылка на еще один интересный эксперимент. Это использование техники «адвоката дьявола». Испытуемым предлагалось высказать аргументацию в пользу их точки зрения, например, в таком случае: «По каким причинам вы поддерживаете США в войне в Афганистане?». А потом предлагали сыграть в адвоката дьявола и предложить аргументы против войны. Люди думают и глубже, и дают больше причин, когда предложенное мнение совпадает с их собственным, а не противоречит ему. Поэтому говорящие правду дадут больше информации при совпадении с их мнением. В результате 75 % говорящих правду и 78 % лжецов идентифицируются верно. Это связано с тем, что данный метод в случае лгущего человека начинает работать уже тогда, когда они отвечают на первый вопрос. Потом же они говорят правду, отвечая на второй вопрос. Ответы, говорящих правду, длиннее ответов, когда им приходится лгать. В то же время в ответах лжецов этой разницы нет.
Это уже другое исследование, в названии которого присутствуют слова «адвокат дьявола». И здесь авторы акцентируют важность своего направления следующим. Есть ситуации в сфере безопасности, когда надо определить так ли информант в реальности настроен против Талибана, против мусульманского радикализма или является ли главной причиной въезда желание учиться в университете. Они приводят пример, что 7 агентов ЦРУ были убиты в Афганистане, решив, что человек, который должен был передать им информацию и высказывавший до этого анти-американские взгляды в Интернете, на самом деле делал это размещение ради прикрытия (о других вербально ориентированных подходах см. также тут).
В будущем специалисты видят даже термальные детекторы лжи [см. тут, тут и тут]. Правда, одновременно считается, что полиграф останется на вооружении у спецслужб, поскольку переход на определение лжи с помощью функционально-магнитного резонанса остается дорогим. Поэтому сердцебиение и время реагирования останутся еще надолго важным показателями определения правды.
Прикладные коммуникации сегодня становятся настоящей наукой, в рамках которой оказались работающими и эксперименты, и объективные методы. Так что ожидаемое прорывное движение без всяких сомнений будет иметь место, что в результате приведет к реально работающим новым направлениям в этой сфере.
