Еще задолго до появления интернета Ванневар Буш в своем эссе «Как мы можем думать?» сформулировал идею некоего расширителя памяти, такой себе глобальной машины для поиска и обработки информации.

И вот уже в XXI веке, несмотря на то, что машина так и не была создана, пророчество Буша было реализовано с появлением Всемирной Сети. Эту эпоху именуют эрой web 2.0 или «Четвертой волной» по аналогии с «Третьей волной» Тоффлера.

Если же говорить о самом понятии коммуникации web 2.0, или screen-to-screen, то, основываясь на исследовании американского издателя Тима О'Рейли, мы его трактуем как коммуникацию, которая характеризуется виртуализацией социального пространства, а ее целью является не столько обмен информацией, сколько общение, социализация людей в новых группах, «проживание» в «новом теле» электронно-виртуальной организации [Шмидт Я. Нова мережа: ознаки, практики і наслідки веб 2.0 / Пер. з нім. — Київ: Академія української преси, 2013. — С. 43].

Цель этой статьи, не умаляя достоинств и позитивных моментов коммуникации screen-to-screen, проанализировать специфичность этого формата коммуникации с точки зрения психологии.

Традиционно в процессе коммуникации face-to-face восприятие информации происходит при задействовании пяти базовых ощущений, таких как зрение, слух, осязание, обоняние и даже вкус. Психологи утверждают, что чем полнее задействованы эти пять чувств, тем более емко и содержательно воспринимается информация. Коммуникация же в формате screen-to-screen, или же экранная коммуникация, базируется в основном на зрительном мировосприятии, ибо, по результатам социологических исследований, от 70 до 90 процентов информации в Сети мы получаем при помощи печатных текстов, статей или письменного общения и лишь только до 30 процентов информации занимают аудиокниги, видеоигры, просмотр фильмов или музыка. Эта же мысль прослеживается в работах Дебрэ, который в книге «Медиаманифесты» говорит о так называемой периодизации развития медиасферы. Первый период носит у него название логосферы, он начинается с изобретения письма и пересекается с теологией. Второй период — с 1448-го по 1968-й, он начинается с революции Гуттенберга и заканчивается расцветом телевидения. Сегодняшнее время, по мнению Дебрэ, — это уже видеосфера, когда книга покинула свой пьедестал, а ее место занял зрительный образ [По Почепцов Г.Г. Режи Дебрэ как представитель французской школы медиаисследований].

О влиянии интернета на мозг современного человека очень хорошо пишет и Николас Карр в книге с символическим названием «Пустышка». Характеризуя свое состояние, ученый отмечает: «Раньше мне не составляло труда погрузиться в книгу или в длинную статью. Мой мозг увлекался поворотами сюжета или интересными аргументами, и я мог проводить часы за чтением сотен страниц текста. Теперь это случается крайне редко. В условиях сегодняшнего дня мое мышление начинает блуждать после одной-двух страниц. Я чувствую, что постоянно заставляю свой капризный мозг возвращаться к тексту. Увлеченное чтение, прежде бывшее естественным навыком, превратилось для меня в борьбу» [Карр Н. Пустышка. Что Интернет делает с нашими мозгами. – Спб: BestBusinessBooks, 2012. — С. 13].

Каковы же последствия такого явления?

Во-первых, у нас пока не выработаны алгоритмы получения качественного знания при помощи только одного визуального восприятия, ибо, как совершенно правильно заметил социолог и военный историк Сергей Переслегин, в течение 2000 лет человечество получало знания посредством живого слова, личностного убеждения, но никак не визуально.

В связи с этим следует отметить, что развитые страны Европы и Америки к вопросам фундаментального обучения посредством зрительного канала только начинают подходить. К примеру, в США сразу же после трагедии 11 сентября по заказу Пентагона был создан так называемый Институт креативных технологий, который работает и с американской армией, и с Голливудом. В армиях стран — членов НАТО в боевой учебе стали широко применяться учебные фильмы и видеоигры для морально-психологической закалки военнослужащих. Так, например, в настоящее время по заказу ВС США разрабатываются компьютерные игры практически для всех категорий военнослужащих. Институт креативных технологий представил игру «Mission R©earsal Exercise» из серии интерактивных тренажеров для американских рядовых и командиров взводов. Изображение на огромном киноэкране и звуковое сопровождение позволяют довольно точно воспроизводить атмосферу военных действий или природных катастроф. При помощи одного щелчка мышью можно изменить ход событий, чтобы личный состав отрабатывал действия в непредвиденных ситуациях. Помимо точного воспроизведения физических условий, в которых оказывается солдат, игроку приходится взаимодействовать с виртуальными сослуживцами, разбирающимися в военной стратегии, выказывающими эмоции и порой реагирующими на привычные фразы совершенно неожиданным образом. Кроме сослуживцев солдат общается с гражданскими лицами, которые тоже могут вести себя самым неожиданным образом: мать раненого ребенка в истерике качается в пыли, из окон высовываются люди и что-то гневно кричат и т. д.

Все эти факты говорят о том, что учеными-методистами активно предпринимаются попытки при помощи экранной коммуникации задействовать и другие органы чувств помимо зрения, чтобы более емко передать информационный и практический опыт, который так необходим американским военным.

Во-вторых, еще раз подчеркну, что коммуникацию screen-to-screen иначе еще называют экранной коммуникацией, а это означает, что из-за «погружения» человека в мир экранов происходит физиологический переход в «поверхностный регистр мышления зрением», благодаря которому виртуальная реальность легко становится объективной действительностью наших дней.

Один из классиков социологии — Жильбер Дюран писал о расстоянии между человеком и объектом восприятия как о своеобразном аквариуме, искажающем представление о реальности, делающим его сугубо индивидуальным, личным, соответствующим определенной личности или обществу (антропологический траект). В современных гипертрофированных обилием зрительной информации условиях такой аквариум становится похожим на черный квадрат Малевича, в котором каждый человек видит ровным счетом столько, сколько он хочет видеть. Об этом же говорит и журналист Карл Дженсен, который ввел понятие Junk Food News (аналог фаст-фуда). Он подчеркивает, что информационный фаст-фуд приводит к усталости мозга. Мозг «объедается» информацией. Известный пиарщик Джек Траут в своей работе «Дифференцируйся или умирай» также говорит о том, что мозг человека напоминают губку, переполненную водой. И в такой ситуации, чтобы облегчить свою участь, он начинает брать только самое легкое, яркое и незагружающее. А все, что требует размышлений — игнорирует.

Психологи считают, что человек экранного мышления более поверхностно воспринимает информацию. Не вникая в ее содержание, он с готовностью дает ей оценку: причем быстро, категорично и подчас нетолерантно. А самое главное, что живое человеческое общение, общение face-to-face становится современному человеку просто в тягость.

Мало кого сейчас удивляет, что в переговорной комнате, за столиком в кафе или на семинаре порой трудно завладеть вниманием собеседника, прячущегося за экраном ноутбука, планшета или смартфона. К слову, для этого явления есть даже специальное название — фаббинг, которое образовано от английских слов phone — телефон и subbing — игнорирование собеседника.

Все эти явления приводят к тому, что человеком, ведущим основную часть жизни в виртуальном пространстве, гораздо легче манипулировать и влиять на его сознание. С экранов мы получаем лишь обилие слабосвязанных между собой фактов. Отсутствует логика, теряется причинно-следственная связь. Создаются оптимальные условия для запуска в действие технологий управляемого хаоса.

Георгий Почепцов говорит о том, что французские медиапсихологи ввели даже особое понятие — виртуальное коллективное сознание, или ВКС, которое характерно для безличных и хаотичных массовых действиях людей, ведущих коммуникацию в интернете. Результатом такого воздействия, по мнению французских исследователей, является безлидерная революция в Тунисе, поводом к началу которой стал акт самосожжения продавца магазина. Первоначально эта информация была вброшена в социальные сети, вызвав взрыв возмущение масс, а затем случилось то, что случилось.

История, кстати, помнит и бархатную революцию в Праге в 1989 году, поводом к которой также стало якобы убийство студента по имени Шмидт. И лишь спустя некоторое время «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью под названием «Революция, основанная на убийстве, которого не было».

Таким образом, мы видим, что обезличенная целевая аудитория с готовностью встречает обезличенные фейковые месседжи. Даже по ее реакции на одно и то же событие можно определить, КТО или ЧТО стоит за тем или иным постом.

Коммуникацию screen-to-screen также характеризуют как коммуникацию неполную, «наедине со всеми», свободную от обязательств, иногда неискреннюю.

Георгий Почепцов приводит еще один интересный факт. Когда в израильскую армию начала приходить современная молодежь, то военные психологи заметили, что в результате превалирования онлайн-общения им стали чужды такие чувства, как взаимовыручка, взаимопомощь, искренняя дружба, командный дух, которые так необходимы военным.

А американские исследователи приводят данные о том, что из 100 процентов молодежи около 60 процентов пытаются знакомиться и заводить контакты друг с другом в реальной жизни, но вот поддерживают такие контакты длительное время лишь 15 процентов. Остальные же опять «убегают» в свою виртуальную ракушку screen-to-screen, словно человек-амфибия.

И вот получается весьма странная картина. Казалось бы, благодаря интернет-технологиям стало больше возможностей для общения, взаимодействия, получения и анализа информации. Но парадокс наших дней состоит в том, что чем больше такой информации и чем больше возможностей для коммуникации предоставляет нам интернет, тем меньше структурированных и системных знаний получает человек и тем менее он мотивирован к полноценному, живому общению.

Если высказаться аллегорически, то да, действительно, мы научились видеть потрясающе правильную и аккуратную структуру листьев, но за ними мы не в состоянии увидеть хитросплетения и шелест ветвей, мы не можем почувствовать красоту леса, пение птиц, солнце, восходящее над вершинами деревьев!

В этой ситуации возникает правомерный вопрос: «Что же делать, чтобы ослабить влияние электронной коммуникации?». Кстати, у американских военных существует термин «менеджмент восприятия электронной информации».

Одним из таких способов, по их мнению, является, как ни странно, чтение классической литературы и полноценное общение.

Известный американский социолог Нил Гейман в выступлении «Почему наше будущее зависит от чтения» рассказывал, что проектировщики частных тюрем в Америке нашли простой способ определения потребности в тюремных местах через 15 лет. Они применяют простой алгоритм к числу сегодняшних 10-11-летних детей, которые не читают, поскольку не находят в этом удовольствия, чтобы получить количество будущих заключенных.

В своем другом примере он рассказал о китайцах, которые долго не могли понять, почему они хорошо работают по чужим проектам, но плохо придумывают свои. В результате они послали делегацию в США, в такие известные компании как Apple, Microsoft, Google, чтобы опросить их топ-менеджмент. Оказалось, что все они, будучи детьми, читали научную фантастику, слушали классическую музыку и очень много времени проводили, общаясь с живой природой. Кстати, еще Эйнштейн говорил о том, что «Лунная соната» Бетховена способствовала созданию его теории относительности больше, чем десять Гауссов.

Ну и второй путь — это развитие у каждого человека критического мышления и компетентности, рефлексия. Если мы не сможем отрефлексировать ситуацию, которая происходит с нашим сознанием, мы превратимся в зомби. А это страшно, ибо с нами может произойти то, что описано у Стругацких в «Обитаемом острове», когда человек с ужасом вопрошает: «Что, разве это я? Что было со мной? Разве это я покалечил или унизил людей?».

Татьяна Иванова, доктор педагогических наук, профессор НАПН Украины, ведущий эксперт Академии украинской прессы