Пропаганда старается давать ответы на любые вопросы. Готовые ответы легко усваиваются, не требуя раздумий. От этого улучшается комфортность существования современного человека. Тем более так было раньше.

Советская пропаганда и советское государство - близнецы-братья, поскольку одно было невозможно без другого. Пропаганда строила образ счастливого и справедливого государства, а государство могло наказать тех, кто не верил этому образу. Одновременно следует признать честно, что и оптимизм, и хорошее настроение, и веселье тоже были приметой того времени, поскольку шла модернизация страны, а модернизация требует хорошо развитых науки и образования, которые могли вытягивать за собой и остальное.

Более того мы должны признать близость пропаганды и модели мира лидеров тоталитарных государств. Если Сталин читал все тексты, идущие на премии, смотрел все выходящие фильмы, учил то историков, то биологов, то естественно все смотрели на мир его глазами.

Точно так говорят и о Гитлере: «Является иллюзией думать, что можно создать искусственное разграничение между человеком и ментальным инструментарием , который он создает и которым пользуется. Этот инструментарий, поскольку он сделан человеком, остаются его "частью" даже после того, как он их сделал, и они могут быть выражением или продолжением его самого, в некоторых случаях его самоуверенности, если не сумасшествия. Несомненно, это предполагает пропаганда Гитлера. Это не было, как можно предположить, простым "инструментом", или насосом нацистского правила, она имела симбиотическое отношение с фюрером, была другим измерением его живущего естества, инкарнацией его кошмарного видения мира».

Советский Союз проходил разные взлеты и падения любви к пропаганде. Часто она была сильнее правды за окном, которая рассматривалась как исключение, поскольку правда на экране была другой. Эта сила киноправды сохраняется по сегодняшний день. Мы ее слышим, когда киноверсии событий приравнивались к правде, когда сериал «Бригада» рассматривается в качестве причины роста криминала в стране [см. тут].

Советский Союз также прошел через несколько оттепелей, когда пропаганда если не утихала, то становилась более ритуальной, порождая в этот момент интересные поколения и писателей, и читателей. И когда модернизация ли, оттепель ли, развивающиеся наука и образования приходились на молодость того или иного поколения, они могли нести в себе этот ветер перемен всю оставшуюся жизнь, живя активной внутренней жизнью.

Если они, конечно, не пытались вмешиваться в политику. Как говорил Андропов, КГБ не наказывает за мысли, а только за дела. В действительности была и цензура, и многотысячные тиражи, например, Стругацких, которые жаловались на цензуру. Сегодня нет цензуры, но отсутствуют и тиражи советских лет.

Советская пропаганда была сильной, что можно увидеть по сохраняющимся по сегодняшний день некоторым стереотипам того времени, которых нет у нового поколения. Правда, она имела ряд инструментов, которых сейчас нет, а они составляли ее суть. Они таковы:

- пропаганда была монологичной, ничего другого ни по мощности, ни по контр-контенту не было,

- пропаганда поддерживалась всеми инфраструктурами государства: образованием, литературой, искусством и ... даже органами правопорядка, поскольку неподчиняющийся подпадал под репрессии,

- нейропсихология говорит, что информация, введенная первой занимает место, поэтому единственным способом  борьбы с ней становится попытка ввести что-то рядом,

- пропаганда повторялась разными способами и в большом количестве сообщений,

- не было контрпотока ни извне, ни внутри страны,

- пропаганда была облегчена тем, что каждый человек в результате имел в голове модель мира, где были четкие хорошие и плохие персонажи,

- пропаганда имела разные уровни, не только публицистические, но и художественные,

- советская пропаганда, как религия в мусульманских государствах, была обязательной частью жизни, а не дополнением к ней.

Советская пропаганда базировалась на героях. Их подвиги часто были завышены, но таковы были условия чрезвычайной жизни, в рамках которой жил советский человек. А чрезвычайной была не только военная, но и мирная пора. Только эпоха так называемого «застоя» дала определенную передышку населению. С другой стороны, именно она сделала население восприимчивым к западной пропаганде, поскольку одновременно прошла смена героики. Если пропаганда держала один эталон героики. То у населения возникли иные интересы более материального порядка. Даже сменились враги, например, в «Семнадцати мгновений весны» Татьяны Лиозновой жестокий враг немец прошлого времени стал интеллектуалом. Враг в физическом пространстве, который пытал и избивал, стал врагом интеллектуального пространства. Теперь Штирлиц мило беседовал с Мюллером, но все равно в конечном итоге побеждал его.

В это время герои массового сознания стали трансформироваться: они толпой пошли в область богатства материального из богатства интеллектуального. Герои физики-ядерщики шестидесятых-семидесятых стали вдруг другими - теперь это были, например, директора баз и магазинов, то есть те, кто был приближен к системе распределения благ. Главное  слово «идеология» спряталось за новым главным словом – «дефицит».

Советская норма перестала воспроизводить себя, исчезли герои-командиры, армия потеряла свой ореол. Официальные пантеоны типа «Ленин. Партия. Комсомол» перестали быть работающими. Перестали читаться книги про Павку Корчагина и других героев физического пространства, отдававших свою индивидуальную жизнь ради жизни коллективной.

Перестройка пришлась на время пропаганды ритуального порядка. Она была, но не несла никаких смыслов. Ритуальные слова, ритуальные собрания, ритуальные телепередачи.

Андропов приходит в этот момент уничтожения героического. До этого он неустанно боролся с диссидентами, а теперь почему-то на нем сошлись совсем противоположные чаяния советских людей, которые проходили путь от несоветских к антисоветским взглядам.

Андропов ничего не сделал из того, что приписывают его прозорливости сегодня. Это объясняют его болезнью, недолгим сроком правления, окружением в политбюро, но факт остается фактом - Андропов не смог или не захотел трансформировать СССР, который вместо этого пошел под откос.

Перестройка тоже занималась пропагандой, но антисоветской, чтобы в результате получить несоветского человека. Советский человек, получая антисоветскую пропаганду, становился не столько антисоветским, как несоветским, что является более мягкой формой, а не агрессивной.

Личность Сталина сохраняется в качестве эталона по сегодняшний день, например, в России, что говорит о том, что ее нельзя сбрасывать со счетов. Последний российский пример с запретом фильма «Смерть Сталина» в очередной раз подтверждает это.

Советская пропаганда допускала определенные отклонения в поведении для конкретного списка лиц. Им разрешалось то, что не допускалось для других. И это был достаточно длинный список: от Любимова до Высоцкого. Возможно, что в области культуры повторялся вариант либерального подхода, который был в оборонной науке, то есть конкретным «лирикам» разрешали то, что уже разрешалось «физикам». Лаврентий Берия с 1945 г. добился для ракетно-ядерной и электронной областей независимость от партаппарата, который мог там заниматься исключительно социальными вопросами, не касаясь самой работы. Только в 1956 г. во всех атомных городах были восстановлены горкомы.

Джигарханян сказал интересную фразу о Высоцком: «Высоцкий был трудяга, его любили. На нем висли. Он принадлежал народу. Они так же матом ругались, они так же плевали, они так же курили, так же пили. Это все было соответствие. Он не актер, он — явление, скандальное явление».

В чем современная сложность ведения пропаганды? Возникло три уровня отличий - несовпадающие модели мира, разные источники информирования и функционирующие контрнарративы:

• частично несовпадающая модель мира в головах,
• человек получает информацию из разных источников,
• функционирующие свои контрнарративы,
• поддерживаемые извне контрнарративы.

Эти контрнарративы должны быть выписаны и изучены, определены их слабые места. Только такой путь позволяет построить систему  противодействия им. Сегодня пропаганда методом микротаргетинга может войти в голову любого человека именно туда, где нет сопротивления.

При этом интересно и даже парадоксально то, что советский человек при той мощной системе цензуры жил в большом потоке переводной литературы, а те, «кому положено» в еще большем.

Сергей Чернышев вспоминает: «Когда-то в заскорузлом Советском Союзе было тем не менее множество контор типа ИМЭМО, Института Европы, Института США и Канады, Института Африки, комитетов солидарности и обществ дружбы, которые постоянно вели тщательный мониторинг всех сколько-нибудь значимых изменений в современном мире, оперативно готовили переводы, обзоры, аналитику и издавали под грифом «ДСП» или «Секретно» соответствующие материалы для информирования работников партийных, государственных, общественных организаций всех уровней. Работая в Комитете молодежных организаций СССР, я по долгу службы должен был просматривать и распределять этот поток, ежедневную стопку поступавших по почте изданий и реферативных журналов. И если бы первое знаковое событие в русле ImpactInvesting за рубежом произошло в советском ноябре, ручаюсь, что в феврале толковый реферативный обзор появился бы на моем столе, а на ближайшее значимое мероприятие по теме в Нью-Йорк или Сингапур отправился бы наш представитель. У нас сейчас эта социальная функция отсохла и отвалилась».

Советский человек за счет запрета политического, который ограничивал его возможные действия и мысли, очень серьезно занимался культурным. Стотысячные тиражи книг, которые все равно нельзя было достать. Кумиры в литературе и культуре властвовали в душах масс. Высокого уровня переводческая школа давала возможность читать западную литературу. Этот определенный культурный бум был следствием атрофии политического, где можно было пересказывать, но не создавать. Это породило то, что можно обозначить как цитатная идеология, когда подходящая цитата заменяла правильный анализ. Атрофия политического объясняет и сегодняшнее состояние власти, которая живет вне реального влияния на нее ни населения, ни СМИ. Власть можно критиковать, и это существенное отличие от советского времени, но эта критика не имеет никакого значения. Только голос власти имеет значение для нее самой.

Пропаганда может стабилизировать ситуацию и дестабилизировать ее. Последнее совершается путем активации конфликтных ситуаций как  между странами, так и внутри одной стороны между разными социальными группами. Они вступают в управляемый извне конфликт.

Конфликтность является базой для управления изменениями, поскольку в конфликте активны обе стороны, которые полны обид. Андрей Архангельский пишет: «Советские кухня и двор – это места добычи, выработки, производства конфликта. Можно сказать, что нынешняя российская пропаганда занимается тем же – она производит конфликт, часто уже ради него самого. Это и есть философия кухни и двора, перенесенная сегодня в публичное пространство с помощью пропаганды: важно не то, что говорится, – важно как. Она в первую очередь безвозмездно делится с вами насилием, ненавистью и презрением к любым универсалиям. Мир к началу 1990-х уже был виртуальным и вовсю производил символический продукт – вместо чугуна и стали. Россия поздно влилась в эту символическую экономику, и ей приходилось искать собственный эксклюзив. В качестве такого эксклюзива ситуативно сложилась торговля конфликтом – сначала, в «лихие девяностые», буквально физически, на внутреннем рынке; затем в 2000–2010-е насилие перешло на символический уровень, преобразовавшись в специфический язык ненависти, язык пропаганды».

Реально пропаганда в большинстве своих реализаций является усилителем уже имеющегося, она просто переводит эти ощущения на другой уровень. Она может усилить или ослабить то, что уже присутствует в человеке. Тем более что пропаганда работает с массовым человеком, который более предсказуем, чем индивидуальный. Так считают современный специалисты по big data по поводу прогноза массового поведения [Pentland A. Social physics. How good ideas spread - the lessons from a new science. - New York, 2014].

Мы жили и продолжаем жить в мире пропаганды, если ее понимать как удержание в массовом сознании определенной модели мира или поведения. Ведь мы совершенно спокойно можем сказать «пропаганда здорового образа жизни». Пропаганда политическая вышла из моды и заклеймлена. Но это не мешает делать практически то же самое под другими названиями.

Тем более мы попали в новую ситуацию, когда благодаря соцсетям изменились системы подачи информации. Как пишет Михаил Делягин: «Суть современного информационного взаимодействия – обмен внимания пользователя на получаемые им эмоции. Бизнесу нужно удержание внимания, пользователю – эмоции. Содержательная деятельность сама по себе перестает быть ценностью. Взаимодействие с информационными технологиями делает личность пластичной, мозаичной, внушаемой, не способной на долгосрочное целеполагание и систематическое приложение усилий. Клиповое сознание переходит в «кликовое»: нуждающееся в незамедлительной реакции на разрозненные внешние раздражители ради получения эмоции, а не результата».

Соцсети также дали новые возможности для интервенций извне. Россия, к примеру, самым активным образом этим воспользовалась во время выборов, как в США, так и в разных странах Европы [см. тут, тут, тут, тут и тут]. Поддерживая кандидата типа Трампа или ЛеПен, они усиливали антииммигрантские настроения среди избирателей, тем самым подталкивая их к конкретному кандидату.

Завтрашняя жизнь наверняка принесет еще большее понижение критического порога населения, который все будет воспринимать как правду. С другой стороны, человек, переходя в более комфортное существование, потеряет живой интерес к любым негативным событиям, который существует у него сегодня, заставляя производителей насыщать насыщать негативом информационные потоки.