У человека есть две системы принятия решения (автоматическая — без раздумий и рефлексивная — с раздумьями), и все новые направления склоняются к тому, чтобы перевести человека именно на автоматический вариант (Канеман, Тайлер и Санстейн), не давая ему подумать. Но пропаганда уже давно нацелена именно на это. В ней не надо думать, надо реагировать так, как было заложено ранее.

Главное, что делает пропаганда, — это включение автоматической реакции у большинства населения. Именно поэтому здесь работает повтор: чем больше повторили, тем большая часть населения будет автоматически воспроизводить предложенную им реакцию. Также пропаганда любит эмоции, поскольку они проникнут в голову любого человека. Повтор и эмоции — два краеугольных камня пропаганды.

СССР добивался результата внутренним информационным монополизмом. Помешать этому торжеству автоматизма могут только те, кто знает альтернативную точку зрения, например, свидетель описываемого пропагандой события. Именно борьбой с такими свидетелями можно объяснить пик репрессий в 1937 году. Свидетелей надо было уничтожить, а других заставить молчать, чем перекрывались альтернативные источники информирования. Родители боялись рассказывать детям правду, чтобы не осложнить им жизнь. Так выросло новое поколение людей, которое всю информацию получали в рамках разрешенной истории.

Однако сегодня пропаганда не может ограничиться простым повтором. Повсеместно распространившийся интернет, над которым, правда, все время сгущаются тучи, и пришедшие более мягкие методы управления, не позволяющие опираться на репрессии, не дают возможности так просто вписывать в голову человека нужные знания. Приходится вводить множество уровней информационной передачи знаний: учебники — для читающих школьников и студентов, фильмы и сериалы — для не читающих взрослых. Примером сегодняшнего дня являются 85 % поддержки Путина населением России. Такой успех нельзя недооценивать, так как он является серьезным результатом работы российской пропагандистской машины.

Разберем некоторые составляющие такого подхода. Первой и главной его составляющей является опора на реальные болевые точки массового сознания. Кстати, если Сталин мог сам создавать такие точки — как парадами, так и репрессиями, — то в наше время надо опираться на уже имеющиеся, предоставляемые соцопросами.

Например, Эндрю Фейнберг, работавший в «Спутнике» (принадлежащем РИА «Новости» и с 2013 года ставшем «Международным информационным агентством “Россия сегодня”», где гендиректор — Дмитрий Киселев, а главред — Маргарита Симоньян), поведал о своей работе. Фейнберг трудился в Вашингтоне и ходил на пресс-конференции в Белый дом, а теперь рассказывает, как ему постепенно запретили задавать свои собственные вопросы, заменив их на нужные агентству. И это понятно, поскольку в точно сконструированной системе важны те вопросы и ответы, которые уже включены в систему более высокого уровня информационного проектирования. Это не случайная дорожка, которая может привести куда-то, а вполне асфальтированная дорога. Конечная цель ее известна, просто пока в реальности нет аргументов, которые бы могли к ней привести.

Фейнберг также говорит: «На практике миссия “Спутника”“Говорить несказанное” означает, что содержание “Спутника” должно отражать российский взгляд в любой новостной истории, вне зависимости от того, соответствует это реальности или нет. Когда дело касалось вопросов Крыма, оккупированного поддерживаемых Россией войсками в 2014 году, мы ничего не могли написать по этой проблеме без упоминания о том, что 90 процентов крымского населения проголосовали на референдуме за воссоединение с Россией. Конечно, если я включал детали того, что танки и вооруженные люди были на улицах, в то время как жители Крыма голосовали в этом референдуме, это удалялось из рассказа перед трансляцией».

В том, что «Спутник»проводит российскую линию, нет ничего плохого, так и должно быть. Минусом является то, что в информационный поток вплетаются фейковые новости, подтверждающие эту линию, в то время как реальных фактов нет.

При этом сайт sputniknews.com никак не похож на сталинскую пропаганду. Он рассказывает обо всем, включая, например, рассказ о том, что смотрит на порносайте северокорейская элита. Но ему приписывают множество фейковых историй. Так, от него, например, пошла известная девочка Лиза, изнасилованная мигрантами [см. тут, тут и тут]. Вроде здесь нет прямых российских интересов, но многие исследователи подчеркивают, что внесение хаоса в сознание западного обывателя является одной из таких целей.

При этом давайте не забывать, что гибридная война включает самый неожиданный инструментарий. Так, Финляндия приводит ряд интересных примеров неинформационного воздействия. Например, зимой 2014-2015 гг. Россия вдруг перестала препятствовать мигрантам из третьих стран пересекать российско-финскую границу. В результате из России пришло 1713 людей, попросивших убежища. Финляндия не боится этого, поскольку имеет 11 миллионов иностранцев, так что цель была другой — проверить реакцию и оперативную готовность финских властей.

Другие используемые Россией нарративы таковы. Например, подавать Финляндию как страну на задворках ЕС, что резонирует со взглядами маргинальной группы среди финнов преклонного возраста. Другой нарратив подает русскоязычную группу жителей как единую по своим интересам, которую дискриминируют, хотя все они появились здесь после распада СССР с совершенно разными интересами. Перечисляются и другие действия России, нарушающие стабильность региона.

Удачная кнопка-триггер сама позволяет вызывать нужные эмоции. Это появление в Украине «фашистов» и «неонацистов» у власти, что легитимировало антиукраинские военные действия или помощь им со стороны России. Долгие годы советская пропаганда воспитывала негативную реакцию на «фашистов» и «неонацистов», которая давно стала автоматической. И теперь эту автоматическую реакцию использовала российская пропаганда. Это пример эмоционально насыщенного воздействия с опорой на автоматизм реакции.

В австралийском детективном сериале «Доктор Блейк» есть пример использования такой кнопки-триггера: в телевизионной игре на интеллект среди возможных ответов, из которых надо было выбрать правильный, предложили слово, вызывающее нервную реакцию у того, кто должен был, с точки зрения устроителей игры, проиграть. Это было слово «идиот». Оно же было школьным прозвищем, которое придумал для этого участника учитель. И участник таки проиграл, но случилось это потому, что намеренно созданное нервное смятение помешало ему найти нужный ответ.

«Спутник» пересказывает статью Мараховского, в которой он гиперболизирует роль Путина как «злодея» масскульта. Там есть такие слова: «Раз страна Путина деградирует, изолирована и порвана в клочья — значит, многообразное, невидимое и могучее зло, которое творит Путин, возможно благодаря его собственным сверхзлодейским способностям. Далеко выходящим за рамки обычных человеческих возможностей». В качестве инструментария борьбы с этой гиперболизацией предлагается смех. Чем, в общем, и занята данная статья.

Что бы мы ни говорили, борьба всегда остается борьбой. Только в результате информационной борьбы жертвы остаются живыми, но обманутыми. У них крадут реальность, заменяя ее пропагандой.

У Мараховского есть еще одна статья с подобной аргументацией, но только уже в целом о России, а не о Путине: «Россия как полезный дьявол». Все это элементарные примеры защитной игры, когда обвинения доводятся до такого абсурда, что им уже невозможно поверить. Соответственно, в результате образуется удачный вывод, компенсирующий все то, что делается: «И пока облик мира не изменится как-нибудь совсем кардинально (например, если вдруг не задерутся всерьёз усталые США с “новой старой европейской империей” Германией) — мы будем выполнять, даже не прилагая к этому никаких усилий, дьявольскую роль в западной актуальной культуре и медиасфере. То есть нам стоит готовиться к десятилетиям русофобии, возведённой в норму».

Не только обычное информационное пространство стало ареной борьбы, где Россия активно проявляет себя. Это и социальная сеть Linkedin, это и создание фейковых статей, которые размещаются на фейковых сайтах, а статьи затем якобы переводятся на других сайтах, хотя ошибки, например, неиспользование артиклей, отсылают к людям, говорящим на русском. Так появились статьи с поддельных сайтов газет и журналов al-Jazeera, Atlantic, бельгийская Le Soir и Guardian, а печатались они на сайте pravosudija.net. При этом можно не только распространять фальшивую информацию, но и придерживать настоящую. Создателей WikiLeaks обвинили в том, то они отказались обнародовать 68 гигабайт информации документов российского министерства внутренних дел.

Теперь посмотрим, что нас ждет в самом ближайшем будущем. Возрастает роль ботов, которые уже заняли большую часть трафика во время президентских выборов в США. Они возьмут на себя всю грязную, но очень массовую работу. Например, анализ ботов, работающих в Википедии, показывает, что они чаще всего меняют названия политически нагруженных символизаций: Палестина меняется на Палестинская территория, Персидский заливы становится Арабским заливом [см. тут и тут]. Другие боты меняют все обратно. Интересно, что немецкоязычные боты делают меньше повторных переименований, что отражает культурные отличия людей, их сделавших.

По поводу новых способов создания коллективной памяти исследователи замечают, что интернет ничего не забывает. Они провели исследование по анализу «просмотра потока», когда внимание к старой теме возникает благодаря новой теме на базе сообщений об авиакатастрофах. В результате оказалось, что есть 45-летний срок для такой памяти. Лучше всего Википедия помнит катастрофы со многими жертвами (более пятидесяти) и вообще без жертв. В последнем случае это связано с тем, что Википедия «помнит» такие катастрофы, если они значимы по какой-то другой причине.

Коллективные действия будут все сильнее зависеть от социальных медиа. Авторы монографического исследования на эту тему подчеркивают: «Изменения в информационной среде влияют на то, как граждане ищут и находят политическую информацию, влияют на тип информации, которую они получают, уменьшают стоимость взаимодействия друг с другом, меняют масштабы и формы информационных и социальных сетей индивидов и их положение в них, воздействуя на стоимость решения о коллективном действии. Эти изменения варьируются в все возрастающей сфере социальных медиа, которые стали доступны гражданам в последнее десятилетие (Facebook, Twitter, Tumblr, LinkedIn, Instagram, Pinterest, Weibo, Mixi, Cyworld, Orkut), а также специализированных платформ гражданских активистов (Avaaz, Kiva, MoveOn, mySociety) и сайтов национальных электронных петиций» [Margetts H. Political Turbulence. How Social Media Shape Collective Action. — Princeton, 2017].

При этом справедливо подчеркивается, что молодежь может избегать контактов с политиками, но политики могут легко контактировать с ними через социальные медиа.

Кстати, мы в принципе живем в мире, на который наступает мифология и первобытное мышление, поскольку из него уходит книга как сильный интеллектуальный продукт, оказавшийся сегодня ненужным. Информационные технологии упростили нагрузки на память и даже на разум человека, став по сути не информационными, а видеотехнологиями, что привело, к примеру, к замене роли, которую играли для массового сознания романы, на телевизионные сериалы. Это мир, эмоциональный аппарат мышления которого более близок прошлому, чем будущему. Возможно, это связано с тем, что люди постепенно теряют способность чувствовать счастье. Поэтому им требуется внешний механизм для его получения.

Сергей Переслегин, например, подчеркивает, что сегодня исчезло умение читать и понимать сложные тексты. Он утверждает, что цивилизация памяти имела прямую связь речи и мышления, и культура носила аудиальный характер. В цивилизации книги культура носит символьный характер из-за связи письма с мышлением. В цивилизации медиа в основе мышления видеоряд, состоящий из образов. И это говорит о том, что возрастает роль эмоциональности. Цивилизация медиа подрывает способность человека работать со знаками.

Пропаганда работает с мозгами, по этой причине она принципиально когнитивно ориентирована. Мы увидели ряд когнитивных переходов, характерных для пропаганды:

• создание символа, например, путем бесконечного повторения,
• реализация символа, когда под символ подводится не соответствующая ему реальность, которая начинает нести те же эмоции,
• трансляция рассказа о нужной для пропаганды реальности, которой на самом деле не существует.

В качестве примера последнего рода можно вспомнить фейк удостоверения офицера СС, которое демонстрировал на экране Дмитрий Киселев. Когда поднялся шум, в следующей передаче ему пришлось признать, что документ был ненастоящим.И на этом все прекратилось.

Однако немецкая газета Bild показала найденное в интернете настоящее удостоверение, из которого и было сделано то, которое продемонстрировали на экране, сменив в нем исходную немецкую фамилию на украинскую. В якобы цитате Гитлера, которая также была в теледокументе — «мы (немцы) тогда победим Россию, когда украинцы и белорусы поверят в то, что они не русские», Bildтакже нашла множество ошибок. Например, в 1996 г. у немцев была орфографическая реформа, в соответствии с которой Rußland и daß надо теперь писать через ss. Но цитата Гитлера написана именно по правилам реформы 1996 г., о которой Гитлер как бы узнал заранее. Bild также цитирует украинского блогера, который показал, что шрифт, используемый в документе, является майкрософтовским Times New Roman. То есть удостоверение было сделано специально для передачи, текст переводился чуть ли не гугл-переводчиком, и ни на каком блошином рынке оно не покупалось, хотя именно так объяснил его появление Киселев.

Очередным примером-иллюстрацией такого рода стало цитирование уже Соловьевым несуществующей цитаты экс-руководителя МИ-6 о злонамеренных планах Запада по отношению к России, хотя такой цитаты не существует в природе [см. тут]. При этом специалисты сделали разбор обширных ошибок в английском языке в данном тексте (ошибки см. подробнее тут). Известный исследователь пропаганды Бен Ниммо так прокомментировал эту ситуацию: «Такая комбинация высоких технологических навыков и лингвистической некомпетентности — типичный признак работы действующих в интересах Кремля агентов, хотя неясно, официальные ли это агенты, наподобие "фабрики троллей", или независимые».

Эти примеры показывают, что в случае серьезного конфликта, когда уровень борьбы поднимается, пропаганда перестает нуждаться в реальности, она создает ее сама. Не менее интересна другая сторона продуцирования данных ошибок — никто не понес за это наказания, что говорит, с одной стороны, о скоростной подготовке материалов, с другой — о том, что создатели таких программ имеют индульгенцию, защищающую их от любых проколов.

Другие варианты активной работы вскрываются косвенно, например, офицеры ФСБ обвиняются в госизмене за то, что они курировали русских хакеров, взламывавших, среди прочего, почту разных лиц [см. тут и тут]. Особой интерес для них представляла неназванная «страна, граничащая с Россией». В результате США задумываются о том, что кооперации с Россией и Китаем в сфере киберзащиты не решает проблемы [см. тут и тут].

Пристальное внимание находит связи между западными ультраправыми организациями и Россией [см. тут и тут]. Есть американские сайты, которые наиболее активно использует Россия для размещения своей пропаганды. Это все тот же целевой принцип усиления хаоса и нестабильности в чужих странах. Еще более привычными стали обвинения России во вмешательстве в выборы, когда не только США, но и Европа стали объектом интенсивных атак [см. тут, тут, тут, тут, тут, тут, тут, тут, тут и тут]. Таким методом воздействия во французской президентской гонке стала подача данных о лидерстве Фийона, что противоречило французской социологии. Это делал «Спутник», цитируя московскую фирму Brand Analytics, которую на Западе никто не знает. Этот прием можно обозначить как использование фальшивого авторитета.

Точно так освещаются события в других странах для своих зрителей. Например, показывая в «Вестях недели» митингующих в Бостоне, корреспондент переоценил количество участников, по его словам, «крупного митинга» в пользу правых сил. Хотя реальность была совершенно другой: «На митинг против расизма пришли, по разным источникам, от 15 до 40 тысяч человек. А вот сторонников свободы ультраправых взглядов в Бостоне набралось всего несколько десятков — только не тысяч, а человек (по разным данным, 40‒50). Полиция ради безопасности этой немногочисленной группы оцепила место проведения митинга, а по окончании мероприятия провела его участников сквозь толпу противников, чтобы предотвратить возможные нападения».

Пропаганда очень многослойна в воздействии. Мы уже имеем в голове сложившееся мнение. Но хотим его подтверждения: от знакомых, с экрана от телекомментатора и от ученых. Если они подтверждают наше мнение, мы их принимаем. Если нет, отвергаем их мысли. Только массированное воздействие заставит нас поменять свое мнение на противоположное. И такой системный удар по массовому сознанию и осуществляет пропаганда.

Еще одним типом пропагандистского воздействия на свое население в России стало появление после первого украинского майдана как бы стихийных молодежных движений, поддерживающих власть. То есть провластные лозунги были отданы в руки квазимайдану. А Баунов отмечает: «После того как российская власть столкнулась с искренним протестом — сначала во время “цветных революций” и “арабской весны”, потом в собственной столице и, наконец, снова в Киеве, — она попыталась противопоставить им провластную искренность, а для этого отойти от привычки к статическому, консервативному типу отношений с населением и создать традицию уличной поддержки и отпора критикам» (см. также тут). То есть получается, что и реальная физическая, и медийная площадки оказываются заполненными, и «враги режима» туда не пройдут.

Точно так уже давно занята и публичная медийная площадка одними и теми же экспертами, вещающими с экрана. О них Белковский, попавший в стоп-лист московских каналов, говорит: «Мысли публичного эксперта ориентированы на комфортный для медиа формат и потому упакованы в стандартные речевки — саундбайты. С жесткими ограничениями по хронометражу. Это значит, что постепенно комментатор начинает говорить настолько примитивно, насколько может. Пространства для развернутого, глубокого высказывания у него уже не остается».

Россия действительно имеет большой опыт ведения операций влияния, информационной войны, пропаганды со времен СССР. Этот институциональный опыт сегодня дополнен, с одной стороны, новыми техническими возможностями, позволяющими, условно говоря «сидя дома в тапочках», расшатывать целые страны через социальные медиа, с другой — в эту борьбу сегодня включилось новое поколение функционеров, которые обладают и интеллектом для этого, и хорошим знанием Запада, поскольку проводят там свое свободное время, поэтому они «стреляют» по знакомым целям (см., множество примеров такой работы [см. тут, тут, тут, тут, тут, тут и тут].

При этом резко усложнились условия работы современной пропаганды, поскольку интернет, например, может сохранять альтернативную точку зрения для всех желающих. Она, конечно, не будет подана столь частотно и систематически как провластная точка зрения, но она будет присутствовать.

Российские исследователи из «Левада-центра» Волков и Гончаров отмечают: «В условиях широкого распространения интернета потенциальный доступ к альтернативным точкам зрения имеют как минимум две трети населения страны. Однако тех, кто регулярно использует для получения информации хотя бы одно из “независимых СМИ” (тех, что представляют точки зрения на происходящее, отличные от доминирующей официальной), гораздо меньше: около четверти по стране, в столице около половины населения. Тех, кто целенаправленно использует независимые источники для получения информации (читает, слушает или смотрит два и более “независимых СМИ”), еще меньше: 6 % по стране и 16 % в Москве. Эти заинтересованные в наиболее разнообразной информации люди имеют более высокий уровень образования и материального достатка, в меньшей степени поддерживают инициативы власти и более склонны поддерживать оппозицию. Но даже в этой группе сторонники власти преобладают».

Пропаганда, будучи мощнейшим механизмом в прошлом, предопределяла тогда всю жизнь. Она была не только вербальной, но и материальной. Это, например, парады и демонстрации, насыщенные эмоциями. Это выигрыш в футболе или хоккее. И то и другое служило мощным, объединяющим страны символам.

Потом пропаганда даже исчезла как термин из обихода. Ученые и университеты всего мира перестали ею интересоваться. Пропаганда, казалось, осталась в прошлом. Но, как ни странно, она сохраняется, с ней невозможно расстаться. Правда, существенным минусом пропаганды является жесткое подавление альтернативной точки зрения. Пропаганда любит играть только по своим правилам.

Это аспект пропаганды подняла в своем выступлении президент Эстонии. В своем выступлении по поводу дня независимости Эстонии 20 августа 2017 года она сказала о явлении, которое обозначила как «самооккупация»: «Трудно распознать оккупацию, когда над тобой нависает угроза оккупировать самого себя. Это начинается с того, что перестаем слышать другие идеи во имя того, чтобы объединиться под знаменем только одной. За этим следует запрет воспринимаемого как занудливое нытье другого мнения, потому что если не слушать, то другие мысли становятся шумом. И все. Демократия остается в прошлом. Мы видим такую самооккупацию в странах, о которых мы думали, что подобный нашему опыт жизни зажелезным занавесом поможет избежать такого развития событий. Мы были убеждены, что демократию в таких странах, как наша, может уничтожить только чужая власть. Поэтому существует опасность того, что мы не осудим поддержки подобного развития событий теми, кто говорит с нами на одном языке. Самооккупация происходит не так заметно, как оккупация внешняя. Ограничение свободы во имя любой святой идеи, будь то чистота эстонской нации или лучший выбор продуктов, — это начало оккупации самих себя».

Украине также пора задуматься о подобной проблеме. Забирая право голоса у других по многим, даже во многом справедливым причинам, можно оказаться в ситуации, когда твой голос тоже окажется запрещенным.

Пропаганда и стратегические коммуникации, операции влияния и информационные операции — все это взаимозаменяемые термины сегодня. Это связано с тем, что их общей конечной целью является когнитивное пространство, а оно не одномерно, и у нас нет стопроцентных путей воздействия в этой сфере. Но, как давно было отмечено, разум является самым незащищенным компонентом на поле боя. А сегодня благодаря айти-технологиям, поле боя резко расширилось по сравнению с ситуацией хотя бы 50 лет назад. Глобализация сделал мир единым для множества как для позитивных, так и негативных воздействий.