Израильский эксперт Григорий Асмолов — интересный собеседник, который знает медиасферу с трех разных сторон. После эмиграции из Москвы в Израиль его через несколько лет призвали в армию обороны Израиля ЦАХАЛ, как, собственно, практически всех парней и девушек этой страны. В 1998–2002 годах Григорий был офицером пресс-службы армии, а после стал заниматься журналистикой — освещал военный конфликт и вопросы безопасности для русскоязычных СМИ Израиля (9 канал) и России (был корреспондентом «Коммерсанта» и «Новой газеты» на Ближнем Востоке).

Уже больше семи лет медиа являются объектом его научного интереса. Сейчас Григорий — докторант Лондонской школы экономики (LSE). Он исследует применение информационных технологий в кризисных ситуациях. В мае Григорий Асмолов рассказывал о теориях и особенностях современных информационных войн на Львовском медиафоруме.

В очереной приезд эксперта в Киев MediaSapiens расспросил его о том, как в Израиле происходит сотрудничество пресс-службы армии и журналистов. А также существует ли в стране, которая ведет военные действия и борется с терроризмом, цензура публикаций о конфликте.

Об интеграции пресс-службы в армию

и контроле за публикациями

— Я служил в разных местах — Секторе Газа, Центральном и Северном военном округе Израиля. Это было 15 лет назад и с тех пор, конечно, многое изменилось, но основные принципы остаются теми же. Во время службы я мог наглядно увидеть, какую значимую роль играют в конфликте информационные технологии и СМИ. Это позволило понять необходимость изучения этих вопросов. Сегодня физическое и информационное поля боя интегрированы, их невозможно разделить. Поэтому чтобы стратегически планировать свою оперативную деятельность, армии нужно всегда учитывать информационный аспект и понимать, что журналисты — это тот фактор, который в том числе определяет реальность, в которой мы все живем, — отмечает мой собеседник.

— Григорий, с начала войны в Украине в медиасреде нередко звучат слова о том, что в Израиле существует военная цензура. Без всякого пояснения. Правда ли это? И если да, то в какой форме происходит цензурирование материалов?

— Одним из важных аспектов израильской системы взаимодействия армии со СМИ является разведение функций контроля и сообщения информации. Причем это разведение происходит на уровне институций, а не только должностных лиц. Пресс-служба израильской армии занимается коммуникацией с журналистами, передачей информации, организацией пресс-конференций, интервью, доступа медийщиков к тем или иным местам и событиям. Журналисты звонят в пресс-службу для того, чтобы получить информацию о том, что произошло, получить данные о пострадавших и так далее.

Контролем публикации информации занимается абсолютно другой орган. Это организация под названием «Военная цензура», которая является частью Министерства обороны, но не связана с армией как структурой и ее пресс-службой. Министерство обороны, базируясь на законах Израиля, которые достаточно четко определяют, в каких ситуациях следует предотвратить публикацию информации, принимает решения об этом.

Например, это ситуации, которые касаются непосредственной угрозы для безопасности государства, его жителей и имеют оперативный характер.

Поэтому пресс-офицер не имеет ни права, ни возможности запретить публикацию какой-либо информации. Это может сделать только «Военная цензура» на основе закона.

И израильские, и иностранные журналисты, аккредитованные в Израиле, обязаны подавать информацию «Военной цензуре» перед публикацией, если она касается военных действий. Если материал имеет отношение к армии, то он направляется в цензуру, и далее обычно достаточно оперативно проверяется сотрудниками. Вместе с тем, последние годы цензура тоже вынуждена адаптироваться к новой информационной среде, в которой практически невозможно контролировать информационные потоки. Важно также отметить, что решения цензуры могут быть оспорены в суде. На самом деле взаимоотношение СМИ с военной цензурой — достаточно сложная тема, требующая отдельного анализа.

— На каких еще принципах базируется информационная политика государства в вопросе освещения СМИ военного конфликта?

— Израильская система работы военных со средствами массовой информации разрабатывалась годами. Она является итогом, с одной стороны, многих десятилетий военного конфликта Израиля и его соседей, с другой — большого интереса средств массовой информации как внутри Израиля, так и вне его к тому, что происходит в стране. И, соответственно, армия является центральной организаций в этом конфликте.

Один из основных принципов работы пресс-службы израильской армии — это подача достоверной информации журналистам. Хотя, возможно, это звучит неправдоподобно и словно лозунг (улыбается). Такой подход связан не только с тем, что все такие правильные, нет. Причина — четкое понимание того, что в сегодняшнем мире у любого журналиста есть очень большое количество источников информации, в том числе и внутри армии. Поэтому, чтобы оставаться важным и значимым источником для СМИ (как израильских, так и иностранных), пресс-служба обязана предоставлять достоверную информацию. Достоверность — это прежде всего фактор профессионализма.

— Пресс-служба получает информацию, которую она дает журналистам, из «Военной цензуры»?

Нет, пресс-служба полностью интегрирована в армию, она находится на разных ее уровнях, начиная с Генштаба и заканчивая дивизиями. Она работает с журналистами напрямую, а ответственность за согласование материалов с цензурой в принципе лежит на СМИ.

Еще одна очень важная вещь, которая касается работы израильской армии со СМИ. Когда в 2000 году началась вторая Интифада (вооружённое восстание палестинских арабов против израильской армии на территории Западного берега реки Иордан и Сектора Газа. — MS), стало окончательно понятно, что информация — это тоже поле боя и происходящее в медиа сильно влияет на оперативную обстановку.

Поэтому начался процесс более глубокой интеграции пресс-службы в принятие оперативных решений. Пресс-офицеры не только получают какую-то информацию и сообщают ее журналистам, но и принимают участие в планировании военных действий как эксперты по коммуникациям. То есть при обсуждении некой операции в учет принимается и то, как она повлияет на информационное поле, решается, как правильно организовать доступ журналистов к этой операции.Ограничение доступа СМИ к местам боевых действий создает информационный вакуум, который всегда найдется кому заполнить. Поэтому задача пресс-службы — предоставление доступа и как можно более целостного и постоянного потока информации об армии, который позволяет журналистам понять израильскую точку зрения на события.

Организация доступа журналистов к освещению военных действий — сложная задача с точки зрения армии. Поэтому все это и должно быть частью планирования, в том числе и embedded journalism — прикрепление журналистов к тем или иным военным операциям.

О подготовке пресс-офицеров и военных корреспондентов

— Много ли людей служит в пресс-службе? Как молодые парни и девушки попадают именно в эти части?

— У меня нет точных цифр, но это достаточно большая организация. Ведь ежедневно на освещение действий израильской армии приходят сотни запросов от журналистов из разных стран.

Пресс-служба — это не боевая часть, но достаточно привилегированная. Однако, как и все части, она базируется на четкой системе отбора перед призывом. Начиная с 16 лет, то есть за два-три года до призыва, начинается система тестирования молодых людей. Проверяется как их физическое состояние, так и интеллектуальный уровень. На основе результатов тестирования, а также потенциального желания призывника (указывается в анкете) определяется, где он будет служить. У солдат пресс-службы обычно не боевой профиль здоровья. Кроме того, туда попадают молодые люди категории «единственные дети». Если у тебя нет братьев и сестер, тебя могут отправить в боевую часть только с разрешения родителей. Если человек пишет, что у него есть какой-то журналистский бэкграунд или интерес к этой области, то его могут направить на ряд экзаменов и собеседований в конкретной части. Если он их сдает, дальше его определяют на специальный курс, который готовит солдат пресс-службы. Естественно, он также обязан пройти базовый курс молодого бойца.

Бывает, что в пресс-службу приходят уже опытные офицеры, которые находятся на сверхсрочной службе. Скажем, человек служил в боевых частях, но по причинам, связанным со здоровьем, больше не может этого делать, и его перенаправляют в пресс-службу. Такая практика также достаточно важна — человек из другой части и с определенным опытом привнесет в работу пресс-службы что-то свое.

Я с самого начала попал именно в пресс-службу. Первый год я отвечал за координацию работы со средствами массовой информации на русском языке, а потом пошел в школу офицеров и уже начал работать на других должностях, связанных с работай в разных местах Израиля и разными типами массовой информации.

Основная задача пресс-секретаря — быть посрединком между журналистами и армией, в зависимости от того участка, за который ты отвечаешь. В Секторе Газа я был при командире дивизии. Когда происходили какие-то события, многие журналисты в первую очередь звонили мне. Пресс-секретарь израильской армии не является официальным лицом, для этого есть бригадный генерал, он выступает в СМИ. Я не давал официальных комментариев перед микрофоном, а предоставлял информацию, организовывал интервью с командирами.

Пресс-секретарь всегда должен знать, что происходит. Во время боевой операции, если есть оперативный центр по ней, — пресс-секретарь должен находиться там, чтобы быть готовым к любым вопросам журналистам, а также информировать журналистов в случае значимых событий. И быть очень оперативным, а это сложно.

— Почему?

— Израиль — маленькая страна, где степень прозрачности очень высока. Все друг друга знают: журналисты знакомы и с командирами, и с солдатами, большинство медийщиков сами когда-то служили в армии или служат как резервисты. Информация всегда очень быстро передается, идет по десяткам разных каналов. У журналистов есть огромное количество источников — как внутри армии, так и с другой стороны, например, на территории Палестинской Автономии.

В этой ситуации нужно понять, что у армии нет монополии на информацию. Во всяком случае, в Израиле так точно. Скрыть что-то в такой среде практически невозможно. Бывает, что журналисты узнают о чем-то раньше, чем пресс-офицеры. Для пресс-службы главное максимально быстро узнать полную картину происходящего и сообщить о ней журналистам. Это требует максимальной интеграции в оперативную деятельность — чтобы знать о событиях желательно до того, как что-то произойдёт (если это запланированная операция), или, как минимум, в тот момент, когда это происходит. Ты или видишь все своими глазами, или хотя бы слушаешь по рации, или узнаешь об этом позже всех — и тогда журналисты прекращают относиться к тебе серьезно. В этой ситуации действительно существует соревнование в оперативности, и оно непростое.

— Требуется ли от молодых людей, которые видят себя военным корреспондентами, какой-то уровень подготовки и понимания того, что происходит? Проходят ли журналисты какие-то общие тренинги с военными?

— Если корреспондент начинает заниматься этими вещами, он входит в тему через постоянные брифинги, там получает общие знания.

В Израиле в каждом СМИ работают журналисты, которые специализируются на освещении вопросов безопасности и военных действий. У большинства из них имеется близкий доступ к армейским источникам.

Военные журналисты пишут не только об оперативных аспектах в армии, но и о социальных. Например, известная журналистка радиостанции «Голос Израиля» Кармела Менаше (Carmela Menashe). Она особое внимание уделяет социальному аспекту жизни солдат, сообщает, что у какого-то подразделения недостаточно еды на базе, а кого-то обидел командир. Она считается «журналисткой-мамой» всех солдат. В армии возникла даже своего рода поговорка «Позвони Кармеле». У многих солдат есть ее телефон. Пару лет назад Кармела получила почетное право зажигать на День независимости Израиля один из факелов на государственной церемонии. Она — важная фигура, потому что всякий раз напоминает, что армия — это не только военные действия, но также забота о солдатах.

Также существует так называемая группа военных корреспондентов. Это небольшая группа журналистов, которую допускают к относительно секретной информации на определенных условиях. Для них проводятся специальные брифинги, они больше проинформированы.

Также в израильской армии проводится достаточно много курсов на разных уровнях для военных — о том, как общаться и работать с журналистами, какова роль информационных технологий и СМИ в конфликтах. Без этого понимания в современном мире военный не может обойтись. Это часть обязательного профессионального багажа на самых разных уровнях, начиная с солдат и командиров — и до генералов.

Стоит понимать, что к армии как организации в Израиле очень большое внимание. И это не только в контексте конфликта, но и из-за ее социального значения внутри израильского общества. Ведь у нас в армии служит абсолютное большинство израильтян. Израильская армия часто называется «армия народа» — у нее есть социальная ответственность перед родителями, перед гражданами. У всех есть близкие люди, которые там служат. Поэтому к ней особенно высокие требования.

О недостатках системы и жалобах журналистов

— Я знаю, что у вас существует особая система оповещения о погибших и раненых. Как это происходит?

— В Израиле существуют жесткие правила относительно того, как сообщается информация о пострадавших. Имеется в виду, до того, как семьи тяжело раненных или погибших не получили информацию о том, что это произошло. Для этого в Израиле есть специальные части оповестителей, которые этим занимаются. Это офицеры резерва, которые проходят специальную подготовку — подробнее можно прочитать тут. СМИ не могут публиковать не только имена пострадавших, но и сам факт того, что кто-то был тяжело ранен или погиб. Медиа могут сообщить об этом только после того, как вышло официальное заявление пресс-службы об этом.

— Даже просто количество?

— Если речь идет о тяжело пострадавших или погибших, то официально не сообщают. Конечно, все журналисты это знают. Если мне — пресс-офицеру — журналист позвонит и спросит, я ему скажу. Более того, военные журналисты могут быть информированы пресс-службой, но с объяснением, что пока что это нельзя публиковать.

Оповещение родных обычно занимает несколько часов, в редких случаях дольше — если родные находятся вне страны. Тогда могут сделать исключение и сказать, что кто-то пострадал, не называя имени.

Был очень известный случай, когда произошла катастрофа двух вертолетов на севере Израиля и в кадр камеры телеканала на месте событий попала сумка одного из солдат, где было написано его имя. Таким образом, его близкие узнали о том, что он был в этом вертолете — это был один из тех случаев, который заставил СМИ пересмотреть правила освещения таких событий, чтобы избежать подобных ошибок.

Я сейчас рисую достаточно идеальную картину. Конечно, армия — это все равно бюрократическая организация, в которой полно ежедневных проблем. Внутри армии есть трения. Далеко не все командиры и не всегда согласны давать пресс-службе информацию. Поэтому, с одной стороны, пресс-служба является представителем армии для средств массовой информации, но не менее важно, что она является представителем средств массовой информации внутри армии. Это, по сути, посредническая организация, которая работает в интересах армии, и вместе с тем имеет задачу пояснять важную роль СМИ военным и эффективно с ними сотрудничать.

Израильская система работы со СМИ формируется через кризис, через вот такие ситуации — она постоянно меняется и учится, прежде всего, на своих ошибках. Но базисом нашей системы является именно внимание к роли СМИ в современном конфликте.

Поэтому пресс-служба не только реагирует на запросы журналистов, а и предлагает темы и интересных героев для интервью — от солдат до генералов, предлагает разные новшества и так далее. То есть пресс-служба, конечно, пытается представлять медиа какие-то позитивные стороны армии. Но это не значит, что журналисты меньше занимаются расследованиями и не освещают армию в критическом свете (улыбается).

— А у нас журналисты часто жалуются, что им приходится выпытывать какую-то информацию, во многих запросах им отказывают и уж точно не предлагают тем.

— Израильские журналисты тоже многим недовольны. И у пресс-службы к ним есть вопросы. Это вечная история. И у нас журналисты говорят, что не получают доступа к интересующей их информации в полной мере. Я сейчас описываю систему в том формате, в котором она должна в идеале работать.

— Когда корреспондент приезжает на позицию и берет интервью у солдата, может ли пресс-офицер сказать ему, что что-то из слов солдата не стоит публиковать? Есть ли какой-то такой элемент контроля?

— Элемент контроля заключается в том, что солдата консультируют перед интервью. Прежде всего, это касается того, что они не должны высказывать политического мнения, потому что в Израиле их очень много разных существует. Армия находится вне политики. А также это касается каких-то секретных данных. Если солдат уже успел что-то такое сказать, то у пресс-секретаря нет формально никаких полномочий для того, чтобы предотвратить эту публикацию. Такие полномочия есть только у «Военной цензуры», однако она не может, например, запретить публиковать интервью военного с политическим мнением. Если солдат сказал какую-то глупость, но это не угроза для безопасности Израиля, то пресс-секретарь может разве что сказать журналисту: «Ты же понимаешь, что это несерьезно, зачем это публиковать». Но журналист не обязан это учитывать.

— У каждого пресс-офицера есть определенный список журналистов, с которыми он контактирует?

— Это зависит от должности. Если пресс-офицер находится в определенном регионе, есть группа журналистов, которые освещают этот регион — тогда он контактирует с ними. Плюс всегда происходит коммуникация именно с военкорами, о которых я говорил выше.

Ответственность любого пресс-секретаря в той сфере, которой он занимается, — лично знать журналистов, с которыми он работает. Иначе, конечно, с иностранными корреспондентами, потому что часть из них — постоянные, а другие — уезжают и приезжают. Но все равно формирование некой степени доверия между журналистами и сотрудниками пресс-службы очень важно.

Некоторые военкоры в Израиле освещают конфликты десятки лет. Это люди, которые намного более опытные, чем сами пресс-офицеры, которые хорошо знают и главу Генштаба, и всех генералов, и помнят их еще, когда они были командирами взводов. Конечно, к таким людям степень доверия — совсем другого характера. Да и диалог с ними другой.

— Какие СМИ есть у израильской армии?

— У армии есть два основных медиа. Прежде всего, военная радиостанция «Галей Цахал», она одна из самых популярных в Израиле. Там работает очень много журналистов, которые не являются военными, и радио, по сути, имеет независимый статус. Оно может критиковать армию и делает это, хотя, конечно, не все так просто. Есть армейский журнал, который называется «Бемахане» («На базе»). Он в большей степени для внутреннего потребления армии.

— Как на систему работы израильской армии со СМИ повлияло появление и развитие интернета?

— Большой бум, связанный с интернетом, пришелся уже после моей службы, я не все знаю. Появление интернета стимулировало, с одной стороны, сотрудничество с журналистами в интернет-изданиях, а с другой — непосредственную работу над присутствием израильской армии в онлайн-пространстве на разных платформах. Существуют специальные отделы, которые занимаются интернетом. Пресс-служба ведет Twitter, Facebook и YouTube израильской армии, пытается быть там оперативной. Во время одной из последних военных операций израильская армия прославилась тем, что напрямую обменивались сообщениями в Твиттере с ХАМАСом (исламистское движение и политическая партия, правящая в Секторе Газа, которую Израиль и ряд других стран признал террористической организацией. — MS). Есть очень много экспериментов с новыми форматами и понимание того, что это дает возможность находить какие-то правильные пути для коммуникации с глобальной аудиторией в сети.