Обратили ли вы внимание: в последнее время власть (читаем: президент) России словно намеренно делает все, чтобы разрушить годами выстраиваемый имидж и Владимира Путина, и самого государства? Дело даже не в аннексии Крыма и войне на Донбассе, а в раскручиваемых на внутреннюю аудиторию и на весь мир пиар-акциях весьма сомнительного смысла.

Сначала на государственном телеканале «Россия 1» был показан документальный фильм «Варшавский договор. Рассекреченные страницы», оправдывающий и героизирующий оккупацию Чехословакии в 1968 году. Казалось бы, заполучили в «друзья Путина» президента Чехии Милоша Земана – сидите тихо и не делайте резких движений. Казалось бы, делайте все возможное, чтобы «особое мнение» чешского президента по поводу войны на Донбассе так «особым» и оставалось, причем как можно дольше. Нет, нужно было того же Земана демонстративно ткнуть носом в аналогии между Украиной-2014 и Чехословакией-1968.

Потом был широко и высокопатриотично разрекламированный в российских СМИ отказ признавать решения Европейского суда по правам человека, фактический выход России из-под его юрисдикции. Казалось бы, ведь из-за санкций и общих ожиданий кризиса в российской экономике из России бегут инвестиции, иностранные бизнес-партнеры. Так сделайте все возможное, чтобы те, кто пока остался, действительно остались. Но нет, Россия фактически прямым текстом заявила им: государство вольно делать с ними и их бизнесом все, что пожелает, а справедливости и восстановления нарушенных прав им все равно не добиться.

Потом было голосование на Совете Безопасности ООН, где Россия наложила вето на постановление о трибунале. Это голосование даже двусмысленным не назовешь – все в нем самоочевидно.

Сегодня Россия на весь мир показывает, как сжигает и закапывает «идеологически вредные» продукты. И все это воспринимается не иначе как дикость несусветная – прикуривание от стодолларовых купюр, но только в государственном масштабе. Пальцы веером, показная демонстрация богатства, к которой цивилизованный мир (и даже проклятущая «некультурная» Америка), в общем-то, не привык. Более того, этот цивилизованный мир прекрасно знает, что богатство России – вещь весьма относительная.

Наконец погружение Путина в морские глубины. Ну не может это не вызвать в памяти текст русского классика, в котором некая дама очень уж хотела стать владычицей морской (и что из этого в результате вышло – всем известно).

На протяжении последних полутора лет и в СМИ, и в блогосфере не раз приходилось встречать материалы, авторы которых задаются вопросом: что творится с российским президентом и в его ясновельможной голове, какие тектонические процессы происходят в недрах его сознания и подсознания и скоро ли рванет окончательно.

Но оставим анализ душевного состояния главы РФ психологам – обратим внимание на другое. За последние полтора года разительно изменился имидж Путина, вернее, его лицо. Нет, речь не о ботоксах-силиконах-целлюлитах, не о предполагаемом вмешательстве пластических хирургов, о котором так жарко спорят сами россияне. Каким мы привыкли видеть лицо российского президента в «классическом» его варианте? Характерной его особенностью была крайняя невыразительность черт. Владимир Путин принадлежал к той категории людей, которых можно тысячи раз видеть по телевизору, а потом встретить на улице – и не узнать. Просто не обратить на него внимания. Не было в его лице ничего примечательного, ничего такого, за что мог зацепиться взгляд. Но даже не это было главным.

До недавнего времени лицо Владимира Владимировича было сугубо анатомическим фактом, как говорил наш школьный учитель физики, «два уха, посредине нос». Прочесть по лицу Путина его мысли, чувства и эмоции, характер, отношение к событиям и к собеседникам до недавнего времени было невозможно. Причем сделать это было невозможно никогда, даже в самых экстраординарных ситуациях. И причина весьма банальна: на лице российского президента напрочь отсутствовало какое-либо выражение. Об индивидуальности Путина его лицо свидетельствовало не больше, чем его ноги.

Кагэбистская школа? Возможно и так. Вот только Юрий Андропов в свое время отнюдь не был лишен индивидуальности: появляясь на телеэкранах и на газетных фотографиях, он просто излучал буржуазную респектабельность. Было ли это его истинным «Я» или же маской, не имеет значения: главное – Андропов одним своим видом производил впечатление, причем совершенно определенное: «Со мной можно иметь дело». Путин же в своем классическом имидже более всего напоминал детские книжки «разрисуй сам», с той только разницей, что в данном случае каждому предлагалось не раскрасить портрет, а нарисовать его целиком с самого начала.  

Легко предположить: именно имидж Владимира Путина с его характерными особенностями сыграл далеко не последнюю роль в том, что россияне называют «вставанием с колен». Именно особенности имиджа Путина создали тот его образ, который нынче пользуется поддержкой 85 процентов россиян, и в первую очередь благодаря крайней неопределенности этого образа. (Простите за некоторую тавтологию, но в русском языке слова «имидж» и «образ» – не абсолютные синонимы: в данном случае имидж – это то, что посылается аудитории, образ – то, что аудиторией воспринимается.) Так вот, россияне поддерживают тот образ Путина, который сами нарисовали в своем воображении, и у каждого он свой. А крайнюю безэмоциональность Путина российская аудитория склонна была трактовать как его силу и выдержку, умение держать себя в руках на фоне нескончаемого «враг не дремлет».

Еще один факт одинаково был воспринят как россиянами, так и международным сообществом. В отличие от Брежнева с его «сиськами-масиськами» (о Сталине и Хрущеве не будем), в отличие от велеречиво менторствовавшего Горбачева, в отличие от совсем уж экзотического Ельцина, образованный, умеющий держать себя в руках Путин россиянам казался «наконец-то нормальным президентом», а западным лидерам – «своим», «одним из нас», «таким же, как мы». Именно в этой публичной недосказанности образа и состояла загадка гипнотичности, даже харизматичности личности Путина – опять же как для россиян, так и для западных лидеров. И те и другие видели Путина таким, каким хотели его видеть, а не таким, каким он был. Имидж раннего Путина сыграл роль хрестоматийного троянского коня: и российские демократы, и западные лидеры «впустили его в дом» и вели себя на равных.

И вот несколько лет назад с имиджем Путина стали происходить разительные метаморфозы. Черты его лица остались такими же, какими и были, разве что с поправкой на возраст, а вот выражение, мимика, интонации... В СМИ (особенно в Интернете) все чаще стали появляться откровенно комичные фотографии российского президента. Не фотожабы, а настоящие снимки. Самые «мягкие» из них можно посмотреть здесь, здесь, здесь (самая последняя из иллюстраций), здесь, здесь, здесь. Причем обратите внимание: многие из этих фотографий сделаны отнюдь не в ситуациях, когда Путин полагал, что никто посторонний его не видит, а когда он был непосредственно на публике.

Что ж, неудачные снимки бывают у всех, и у политиков в том числе. Но те, кто смотрел хотя бы весеннюю пресс-конференцию Путина, равно как и другие его публичные явления народу, не мог не заметить: у российского президента на лице появились не просто эмоции, а эмоции чрезмерные. Все время, словно в калейдоскопе, сменяющие друг друга, и сменяющие из крайности в крайность. И даже когда Путин нейтрален, это (удивительно, но факт) тоже кажется чрезмерным, излишне подчеркнутым, неумеренно сыгранным: мол, смотрите все, как хорошо я умею изображать бесстрастность.

Все без исключения выражения его лица выглядят как ужимки, как нечто до гротеска преувеличенное. Скрепы так сильно жмут?

Возможно, такой эффект возникает из-за того, что на эмоции российского президента теперь накладывается нескрываемое, слишком уж откровенное самолюбование. Впрочем, пусть выводы делают психологи, мы же отметим единственное: в последнее время Путин очень ослабил, а то и вовсе утерял контроль над собой публичным (или же посчитал, что в таком контроле больше нет необходимости).

Что же произошло с президентом Российской Федерации, что стало причиной столь разительных перемен? На то существует несколько версий.

Первая из них лежит в медицинской области, и оставим ее специалистам.

Вторая версия – из области вялотекущей конспирологии. Беда только в том, что применительно к крайне закрытым политическим режимам конспирология (то есть опора не на достоверные, а на предполагаемые факты) слишком уж часто оказывается наиболее близкой к истине.

Так вот, известно, что медсестра, ухаживавшая за Леонидом Брежневым, пристрастила его к сильным транквиллизаторам, в результате чего он все время пребывал словно в полусне: его «сиськи-масиськи» – именно оттуда. Нашел Брежнев эту медсестру, безусловно, не по объявлению в газете: она была проверенной-перепроверенной сотрудницей кремлевской медслужбы и, очень вероятно, по совместительству еще одной, куда более грозной, организации.

Также известно, что боевой, решительный, не в меру энергичный Борис Ельцин, став президентом России, начал на глазах превращаться в фарсовый персонаж. И все бы ничего, если бы потом, уже после 2000 года, телевидение не показывало Ельцина в отставке: это снова был вполне адекватный, здравомыслящий и очень энергичный человек.

И это позволяет где-то на полях записать nota bene: а может, традиция кремлевских медсестер никуда не делась?

Следующую версию можно назвать исторической и даже дать ей подзаголовок: «Проклятие кремлевского трона». Дело в том, что и Хрущев, и Брежнев, и Горбачев, и Ельцин, и Путин – все они приходили в Кремль вполне адекватными людьми. Со своими особенностями – да, но эти особенности на первых порах у всех у них были, что называется, в рамках. И у всех у них рано или поздно выходили за всякие рамки, превращаясь в фарсовые. Только лишь изменением общественного восприятия этого не объяснить. Дело ведь не в том, что особенности лидеров начинали восприниматься иначе (не в плюс, а в минус), а в том, что они, эти особенности, с неизбежностью принимали гипертрофированные, шаржевые формы.

Один из вероятных ответов такой: слишком долго пребывая у власти, российские лидеры настолько вживались и вживаются в роль небожителей, повелителей мира, что любой выход на публику превращается для них в стресс, в ситуацию «не в своей тарелке». Они пуще огня боятся предстать перед публикой самими собой, обычными земными жителями, недостаточно великими, поэтому пытаются изображать из себя нечто невообразимое.

В нашем случае эта версия, вероятно, имеет место быть, но исчерпывающего объяснения резкой разительной перемене путинского имиджа она не дает.

И поэтому вот еще одна версия: Владимир Путин просто перешел свой Рубикон. Он посчитал, что «время Х» наступило: подготовительный период закончился. Больше нет нужды играть, больше нет необходимости выдавать себя за того, кем он не является – за рафинированного цивилизованного европейца. Европа – враг, отныне это обозначено четко и недвусмысленно. Маски сброшены, настал долгожданный момент, когда можно не сдерживать себя, не играть, а быть самим собой, дать волю своему «Я». Россияне подготовлены к тому, чтобы воспринимать Путина с обожанием, каким бы он пред ними ни предстал. Что же касается внешнего мира, тех самых европейских лидеров, то на них отныне плевать: «лишь бы боялись», а все остальное не имеет значения.