Свято место пусто не бывает. Известная история. В воюющей стране, где выжатые как лимон люди безмерно устали и ото лжи, и от горькой правды, может возникнуть спрос на приукрашенную реальность. Что же делать журналистам: осваивать Фотошоп или продолжать пытаться транслировать публике документированный факт?

«Репортажи высокого качества есть. У Жени Малолетки, Насти Власовой, Макса Левина, Толика Степанова. Только почему-то публикуются они за рубежом», – высказался в частной беседе один из подписантов заявления украинских фотожурналистов насчет неоднозначной ситуации с тиражированием фотографий Дмитрия Муравского, руководителя Координационно-информационного центра при Управлении коммуникации и прессы МО.

Оно было опубликовано в «Тиждень.ua» и на LB.ua в понедельник, 22 августа, и сразу нашумело в интернете. Спор о подлинности и документальности истории, отснятой в Широкино Дмитрием Муравским, который сотрудничает с Минобороны на информационном поприще, по его словам, как волонтер, до сих пор все еще не утих. Целесообразность возмущения некоторых представителей фотокоррского цеха этой съемкой – тоже один из предметов этого спора.

Но вот что имеет значение для всех украинцев: хорошие фоторепортажи, сделанные в «зоне АТО», существуют. Их публикуют наши и зарубежные издания и интернет-ресурсы. Эти работы участвуют в выставках, международных конкурсах. Благодаря таким фоторепортажам мир видит, как борются украинцы за свою землю и ее независимость.

Качественные фоторепортажи сделаны так, что не вызывают споров и сомнений в подлинности отснятых событий. Поэтому такие работы украинских фотографов ценны для читателей разных СМИ, которые их публикуют, для посетителей выставок, западного зрителя, всех потребителей массовой информации. В репортажах украинских журналистов украинцы могут быть такими, какими есть, – честными, искренними и естественными в глазах жителей других стран. Быть в правде перед миром.

«Красиво» – не значит фотожурналистика

При Управлении коммуникации и прессы Минобороны создается Координационно-информационный центр. Его возглавляет, на волонтерских началах, совсем не кадровый военный – Дмитрий Муравский. Занимается он, по его словам, информационной политикой. У него нет проблем с аккредитацией и посещением тех мест в зоне боевых действий, в которые корреспондентам СМИ зачастую непросто проникнуть. В этих местах волонтер – «информационный политик» делает художественные снимки, выполненные с технической точки зрения грамотно, со знанием дела. Его фото сообщают зрителю о том, что «театр боевых действий» – это не фигура речи, а что-то вполне буквальное. Он публикует эти фото на своей страничке в соцсети.

Главный редактор Censor.net Юрий Бутусов публикует один из снимков на своей странице в социальной сети, представив его плодом труда военного фотографа и достойным участия в международных конкурсах. Поскольку снимок зрелищный, публика, не разбираясь в обстоятельствах его создания, разгоняет фото по соцсети, оно быстро набирает тысячи просмотров. Создан прецедент: возможно, фото не является журналистской работой, репортажем, фотофактом, но, поскольку миру его представил главный редактор издания, оно автоматически воспринимается потребителем как журналистский продукт. И автоматически претендует на ту же степень доверия публики, которая бывает по отношению к любой другой журналистской работе. 

Украинские фотографы, впечатлившись призывом номинировать это фото на международные конкурсы, попытались уточнить обстоятельства съемки, чтобы определить, можно ли считать ее документом события и журналистским продуктом. Их вопросы автору фото касались прояснений контекста происшествия, которое было этим снимком якобы задокументировано. 

Журналисты знают: репортаж не может быть не документален. Многие журналисты помнят еще из университетских лекций, что категория постановочности, которой оперировали фотокорры в дискуссии с руководителем инфоцентра МО и его поклонниками, имеет значение именно в документальной, репортажной, фактологической фотографии – той, которая создается для публикаций, то есть в журналистской фотосъемке. В ЖУРНАЛИСТИКЕ. В любых других видах фотографии постановочность непроблемна и ненаказуема. Вряд ли профессионалы смогут назвать много фамилий фотографов-нежурналистов, например, очерковые съемки которых были принципиально фактологическими. 

Поскольку появились сомнения в документальности снимка, безупречности обстоятельств съемки, поговорить о ситуации – это нормально в журналистской среде. Посомневаться, обсудить, выразить экспертную оценку – для репортажа и репутации фотографа это даже полезно, почему нет.

Тем более, если функционер сотрудничает с Минобороны на волонтерских началах и декларирует, что он не является профессиональным фотографом, его деятельность в этом качестве вполне может попасть в поле зрения журналистов и подвергнуться профессиональному анализу. Особенно если снимки этого функционера главный редактор одного из интернет-изданий призывает подавать на международные конкурсы. 

Внятных ответов на поставленные вопросы фотокорры не получили. В свой же адрес прочитали, за подписью автора фото и качественных фейсбучных троллей, эмоциональные обвинения в зависти и злопыхательстве: Муравский, он же руководитель инфоцентра при Минобороны, попробовал перевести публичную дискуссию из профессионального русла в эмоциональное. Разъяснения об обстоятельствах съемки, которые опубликовал этот фотограф к настоящему моменту, журналисты вряд ли могут счесть удовлетворительными.

Редактор, разогнавший фото в соцсети, в это время поправил содержание своего изначального поста, смягчив похвалы и призывы. Эти правки, однако, особо не имели значения. Ведь его пост уже спровоцировал разговор о корректности «художественных», не документальных, съемок в зоне АТО, которые чиновники Минобороны могут использовать в рекламных или пропагандистских целях. А также – об обоснованности создания информационных центров в структуре МО и выбора их руководства.

Фотограф и фотокорр – в чем разница?

Фотограф и журналист, фотожурналист – это разные правовые статусы. Деятельность фотожурналистов в Украине пока еще регулируется информационным законодательством, нормами, в т. ч. жанровыми, стандартами. Для общества не имеет особого значения, насколько художественно снимает Муравский. Для общества значимо, что он является руководителем, на минуточку, инфоцентра, созданного в структуре МО. Странно, когда руководитель инфоцентра при Минобороны отрицает свой профессионализм как фотокорр, свой фотокоррский статус, хотя вообще-то, по собственному свидетельству, является фотожурналистом газеты, то есть правовой статус журналиста у него как бы есть. Вы, руководитель инфоцентра, публично заявляете о своем незнании журналистских стандартов? И создаете картинки, фактологичность которых сомнительна и требует экспертизы? Тогда в каком же правовом поле вы осуществляете свою деятельность?

Это все вызывает у общества и соответственно у журналистов вопросы, которые нужно адресовать вовсе не Муравскому, а МО. Адекватна ли существующая форма сотрудничества Минобороны с волонтерами в сфере информирования? Способны ли волонтеры-информационщики от Минобороны осуществлять информационную работу в рамках информационного законодательства и профессиональных норм? Если они не являются журналистами, то какие функции они выполняют, сотрудничая с Управлением коммуникации и прессы Минобороны? И какими нормами эти функции определяются? Нормально ли, чтобы волонтер-информационщик, который, по его словам, стал заниматься журналистикой не по призванию, а потому, что жизнь заставила, и «никогда не изучал правила документального или постановочного фото», запросто имел доступ в зону боевых действий, а журналисты украинских СМИ нередко – нет?

Пост, разогнанный в соцсети, для многих больше вот об этом, а не о зрелищности снимков фотографа.

Троллям, которые уже неделю поносят по всему Фейсбуку украинских фотожурналистов, обоснованно, с точки зрения их правового статуса, поинтересовавшихся обстоятельствами съемки этого фотографа-нефотокорра и одновременно руководителя инфоцентра при Минобороны, не знающего, по его признанию, ни норм, ни стандартов журналистики, не стоит забывать, что украинские фотокорры находятся в своем правовом статусе журналистов и, делая свою работу, выполняют свои функции именно в нем.

Поэтому каждое поносящее слово, которое тролли выкрикивают в адрес украинских фотожурналистов, они произносят и в адрес каждого СМИ, которое эти люди представляли или представляют, и в адрес журналистских коллективов этих СМИ, и в адрес тех, кто писал и принимал украинские медийные законы.

Всем, кто работает в Украине в журналистском статусе и попадает в подобные споры, неплохо бы знать матчасть, а не только что-то из маркетинговых теорий. Знать, что СМИ – это институция. Знать, как она работает системно и на каких основаниях. Знать функции, методы, виды, инструментарий, информационное законодательство. Не зная этого всего, можно «случайно» и «того не желая» дискредитировать профессию и коллег. Мало владеть ремеслом и иметь портфолио.

 «Эффективное сотрудничество с армией»

У тех, кто следил за спором в соцсетях, даже создалось впечатление, что МО с помощью троллей намеренно развивает дискуссию, пытаясь бесплатно и эффективно прорекламироваться в интернете. Если так, то удивительно, что в структурах МО трудятся такие вот «рекламщики» cо 100-процентно маркетинговым, но уж никак не медийным, несистемным и неинституциональным подходом к информированию.

На самом деле, причин для дискуссии вокруг тезисов, которые усиленно толкали защищавшие фотографа МО сетевые тролли (зависть-импотенция, наш-фотограф-круче-всех, зрада и т. д.), нет, и большинству журналистов это, похоже, очевидно. Дискуссия здесь может быть, но в иной плоскости – как разговор насчет обоснованности создания каких-то непонятных «информационных центров» в структуре МО, на деньги налогоплательщиков, и вестись она может всем журналистским цехом, а не только фотокоррами.

«Я снимаю тут только потому, что мало кто из профессиональных фотографов эффективно работает с армией. И мы сейчас стараемся наладить коммуникации с активистами и волонтерами, кто мог бы снимать военных», – сказал Муравский Радио «Свобода».

Конечно, фантазировать о том, что у читателя немедленно создается впечатление, будто профессиональные фотографы бьют баклуши, а не снимают войну, и поэтому в зоне боевых действий должны работать исключительно волонтеры, одобренные Минобороны, можно до бесконечности. Но на самом деле у украинских СМИ должна быть практическая возможность легко и эффективно получать аккредитацию для работы в зоне АТО. Будет очень странно, если государство вдруг не станет способствовать этому.

Да и кто сказал, что профессиональные фотографы должны «эффективно работать с армией»? Фотокорры должны снимать события в зоне АТО и оперативно транслировать эту информацию аудитории своих СМИ. Потому что это их обязанность. А не загадочная «эффективная работа с армией».

Деятельность журналистов, в том числе и в АТО, регулируется информационным законодательством. А вот какими нормами будет определяться информационная деятельность волонтеров без статуса и активистов инфоцентра МО в зоне боевых действий? Может ли она быть элементарно законной? Не противоречить информационному законодательству и стандартам журналистики? Или Минобороны хочет спровоцировать информационный хаос, допустив в зону АТО «информационных волонтеров», чья деятельность определяется непонятно чем?

Рекламировать армейскую службу в условиях ведения боевых действий и пропагандировать войну – это не одно и то же. Сложно представить, что общество станет настаивать, чтобы в инфоцентре МО работали люди, которым безразличны журналистские стандарты. Способные солгать, вопреки законодательству и функциям журналиста. Поставить под вопрос деятельность инфоцентра МО как организации, работающей в украинском инфопространстве и, наверное, регулируемом его нормами, – а как же иначе? Еще не хватало, чтобы в воюющей стране в инфоцентре МО о рекламном законодательстве помнили, а о нормах информационного вдруг бы подзабыли. Есть столько достоверных и фактологически мощных съемок десятков профессиональных украинских фоторепортеров – и эти кадры по разным причинам до широкой публики не всегда добираются.

Вряд ли МО всегда запросто может использовать такие съемки в целях рекламы армейской службы или в пропагандистских. Но в целях массово-информационных могло бы. Поскольку общество имеет право и может получать качественный массово-информационный продукт не только из СМИ, но и от МО непосредственно. Надо только перестать путать информирование с пропагандой и рекламой. 

Средствами массовой информации в целях массового информирования, когда содержание транслируется в жанрах публицистики, недокументальные съемки априори использоваться не могут. Вот об этом должны знать украинцы, а не о том, зрелищные или нет фото у функционера МО Муравского.